Муха Ukraine (сборник)
Шрифт:
Светка вернулась через минуту в сопровождении своей дочери Елены.
– Пусть Леночка переведет его письма. А то у тебя такой транслит ненормальный.
– Да, Леночка, пожалуйста! Переводчик, действительно, сумасшедший.
Пишу «дорогой друг». Транслит переводит «любимый». Пишу «лопата», иностранец читает «совок». Вместо санитары в белых халатах переводит «в белых пальто».
– Вот именно! Любимый! То-то он и едет! Там же твоя фотография выскакивает, когда он письма от тебя получает. Он же к тебе едет!
– Света! Он мне на хрен не нужен этот пенсионер, – начала терять терпение я. Жениха я найду себе моложе.
– Так мне он тоже не нужен. Он и для меня старый.
– Тихо, мама! – скомандовала Лена. – Читаю. Слушай! Так. Видишь свое имя? Светлана. Тебя же Светлана зовут, или уже нет? И, вообще, он ничего, очень даже обаятельный. Вполне положительный. И не старый. Твой ровесник. Короче, не морочь мне голову. Езжай, встречай мужика. Я тоже в Англию хочу.
– Не знаю, не знаю. Это такая канитель! В квартиру я его звать не собираюсь. А вдруг, что-то пропадет! Готовить
– Пианино пропадет! Света! Получается, мы дернули мужика. Он нам поверил. А теперь мы его кидаем? Ты жениха хотела, а теперь в кусты?
Я так с человеком поступить не могу. Мне придется с ним нянчиться до конца.
– Так я же о чем и говорю! Лена, слышишь, она этого Генриха себе хочет забрать!
Мы переглянулись с Леной.
– Ой! Некогда мне тут с вами разговаривать, – всполошилась Светка. У меня сейчас танец живота. Бегу, иначе опоздаю.
– Давай. Тренируйся! Англичанина развлекать будешь!
– Прям! Еще чего! Не дождется.
Самолет авиакомпании Люфтганза из Мюнхена прилетел вовремя. Мы стояли у выхода пассажиров, в живом коридоре из встречающих. Таксисты, как собаки, приставали к пассажирам, хватая их за руки.
– Это еще полчаса, час, пока таможенный досмотр пройдут. Паспортный контроль! Говорила тебе, не торопись! Приперлись за час, как идиотки! – Начала дергаться Светка.
– Все прекрасно, Света! Однако, что у тебя за цвет волос? Генрих в иллюминатор будет выглядывать блондинку. А ты у нас рыжая!
– Конечно, краску передержала! С Ольгой по телефону заболтались! Договаривалась погулять у нее в кафе. Уже и листочек наш помялся, – занервничала соседка, – какой дурак помадой имя пишет? Говорила тебе! Надо было на компьютере набрать.
– Света! Больше положительных эмоций! Радуйся жизни! Ты невеста! К тебе летит сэр из Бирмингема! Это счастье! Не каждая женщина имеет такое! А помадой допиши к имени Генрих «плюс Света» и сердечко. Да, поцелуй его при встрече.
– Да, меня инфаркт хватит. Прям уж, счастье! Еще посмотрим, что за сэр.
Я повернулась к таксисту с мужественным лицом мачо. И именем Гена. Это видно было по бейджику, пристегнутому к его футболке.
– Гена! Вы все такие суровые. Такие лица – одни мафиози! Как к вам пассажиры не боятся садиться? – начала я оживленно общаться с ним.
– Да, вы правы, рожи у нас уголовные. Но чего нас бояться? У нас сейчас все спокойно. Мы под контролем нашего профсоюза. Доставим в любую точку страны. Это раньше были случаи…
– Какие случаи? – навострила я уши.
– А много будешь знать!
– Да, я и так знаю. Завезли месяц назад одного француза в лес и убили. Сама об этом в газете читала.
– Ну, ты фантазерка! Хотя было дело…, Четыре года назад. И не француз, а немец. И не наши ребята работали. Какие-то залетные. Нас потом затаскали по следователям. Всех прошерстили.
Тут мой собеседник переключился на пассажиров, быстрым потоком входящих в зал.
– Такси до Киева. Такси! Такси!
Пассажиры молча тащили свой багаж, не реагируя на призывы загорелого мачо.
– Они тебя боятся. Хочешь, сейчас остановлю тебе клиента?
– Давай!
– Десять процентов дашь?
– Нет проблем!
– Какая марка машины у тебя?
– Ситроен.
– Ну, тогда готовь тачку!
И, куражась, на одном дыхании, я начала экспромт:
– Машина! Ситроен! В Киев! В любую точку страны! Водитель – красавец! Зовут Геннадий Иванович! Профессионал! Будет, как отец родной! Безопасно! Комфортно! Весело!
– Что ты делаешь? Немедленно прекрати позорить меня! – затарахтела Светка. И, видя, что я не реагирую на нее, стыдливо отошла от меня подальше.
Нам на Крещатик! – затормозилась около меня красивая молодая пара. Едем?
Конечно, едем! А вот и водитель, отец родной!
Парочка минуту пообщалась с таксистом, согласовала цену и направилась к машине. Я разочарованно посмотрела вслед удаляющемуся Гене. У самого выхода из зала он быстро повернулся и бегом направился ко мне.
Спасибо тебе! Вот, твои 10 процентов! Как тебя зовут?
Маша. Ой, спасибо! Так много! Может, не надо?
– Бери! Ты заработала. Пока! Приезжай сюда!
Я смущенно раскрыла ладонь. Там лежала купюра в 10 долларов.
– Ну, что? И тут урвала? И сколько интересно? – выросла около меня Светка.
– Ой, Света! Вон он!
– Кто?
– Генрих! Сэр из Бирмингема! Ура!
Генрих был высокий, статный, большой. За собой следом он катил огромный чемодан на колесиках. Наверное, подарки нам со Светкой! Он тут же узнал меня и оживленно махнул рукой.
– Узнал же! – ревниво прошелестело рядом.
– Так он еще не страдает склерозом!
– Конечно, свою фотографию ему сунула.
– Она автоматически крепится. Сунь свою! Кто тебе запрещает.
– Как же мы будем общаться без английского? Это же катастрофа! Вот, надо было учить язык!
– Прорвемся! Кис. Плис. По плечику погладишь и все хорошо! Смотри, какой мужик видный! Такие на дороге не валяются!
Генрих поравнялся с нами, обнял меня, чмокнув куда-то в ухо. Я тут же сориентировала его на Светку. Он, великодушно улыбаясь, прижал ее к груди, поцеловал в щеку. Светка смущенно покраснела. Глазки удовлетворенно блеснули. Инфаркт отменялся.
– Генрих! Из окна иллюминатора ты сразу заметил блондинку? – спросила я, поняв тут же, что говорю на чужом для него языке.
– Блонд вумен? – засмеялся Генрих, глазами указывая на притихшую невесту.
Языковой барьер мы преодолевали знакомыми словами из разных языков. Это было ассорти из немецкого, английского, французского, итальянского. К ассорти добавлялась мимика, пантомима, интуиция, телепатия…
Светка
– Вот надо было учить язык. Говорила же, это катастрофа!
– Хорошо! Не знаем мы языка. Дуры. Но зачем же ныть? Мы все равно язык не выучим сейчас, в сию минуту. Общайся, как можешь.
И Светка общалась.
На каком-то изобретенном ею птичьем, обезьяньем языке, языке глухо – немых. Забавно было наблюдать за ней. Она хихикала, жестикулировала, что-то щебетала.
– Генри! Мясо какое ты хочешь? Курица?
Говядина? И тут же вспомнив, что жених ни бельмеса не понимает на русском, начинала кудахтать, хлопая руками-крыльями, мычать, поставив два пальца-рога ко лбу. И как с маленьким показывала на губы «Ам-Ам».
– Крези блонд вумен! – смеялся Генрих, вынужденный смириться с подобным общением.
– Света! Ты говори с ним сначала на русском языке. И тут же делай сурдоперевод. Все равно, что-то да поймет. Иначе у мужика сложится впечатление, что русский язык именно такой, на котором ты ему сейчас кудахтаешь. Пусть он слышит наш великий и могучий.
Мы, как и обещали Генриху, развлекали его, как могли. Возили по городу, смотрели красоты и сокровища столицы.
Генрих был в шоке от нашей действительности. Для него это был экстрим. Его глаза вылезали из орбит, когда он видел в подземном переходе развешанный торговками товар: трусы, бюстгалтеры…
А бабка-консьержка в подъезде чуть не вызвала у него апокалипсический удар.
– Почему мы проходим через апартаменты этой женщины? – Смутился Генрих.
– Это не апартаменты. Это рабочее место консьержки.
– Что она здесь делает?
– Охраняет подъезд.
– Бабушка охраняет? У нее есть оружие?
– У нее ничего нет. Даже телефона.
– ?
Генрих долго не мог въехать в это чудо совдепии. Может, потому, что слишком разная у нас с ним жизнь. А, может, просто из-за языкового барьера.
Для англичанина наши цены были просто смешными. И, тем не менее мы не злоупотребляли его добротой. Билеты себе в музеи оплачивали сами. В кафе, ресторане скромно обходились салатиками и соком, купленными за свои деньги.– Ноу! Ноу! Диета! – уверяли мы гостя, когда увидели, что он придирчиво изучает чеки и что-то в уме подсчитывает.
– Нет! Так не пойдет! Что же мы сидим голодными? Экономим мужику деньги. Он ни копейки на нас не тратит, – возмущалась Светка.
– Ну, закажи себе королевских креветок, – с издевкой предлагала я. Сможешь? Я нет.
– Так о чем же и речь! Я тоже не могу. Это только мы с тобой, две дуры, стесняемся тратить его деньги! Другие бабы с ним бы не церемонились. Обобрали бы, как липку.
– Ну, Света, первый блин комом. Зато на нем мы потренируемся, станем увереннее с другими. А, может, Генрих – это начало нашего с тобой международного бизнеса.
– Чего? Какого бизнеса?
– Туристического. Слушай! Это гениально! Будем приглашать иностранных мужчин в Киев. Видишь, у нас это получается! Предлагать экстримтур. Достопримечательности – это банально. Это удел традиционного туризма. Мы же покажем то, чего они не увидят никогда. Без нас. Неделя с нами – тысяча долларов! Деньги будем лопатой грести!
– Я вижу, как у нас получается! С тобой много не заработаешь!
Если мы будем всех мужиков встречать, как и этого, к нам вся Европа съедется. На шару!
– Значит, надо учиться брать с них деньги. И не стесняться этого.
Генрих вел себя, как настоящий жених. Менял по два раза на день рубашки, брюки, обувь. Вот почему его чемодан был таким большим!
Мы свозили его в село Стайки на шашлыки, где у меня жила подружка. Хата стояла на горе, в зарослях фруктовых деревьев. А внизу был шикарный вид на разливное море. К морю можно было пройти в обход по дороге. А можно было вниз, по крутой узкой тропинке. Я спустилась по тропинке. Светка с Генрихом поплелись по дороге. Поплавав и позагорав, мы пошли к дому. Я вверх на гору. Генрих решил идти за мной.
– Ноу! Ноу! Бух! Бух! Финиш! Сос! – понесла Светка привычный набор ахинеи, пытаясь увлечь Генриха за собой по дороге.
Но, Генрих пошел за мной следом. Подыматься ему в гору по крутой тропке было тяжело. Он весь покрылся потом, покраснел, несколько раз падал, валился на спину, отдыхал. Возвращаться назад было нельзя. Опасно. Можно было скатиться вниз с горы. Только вперед. Я подстраховывала его сзади, толкая в спину.
На самом крутом месте он, 130-ти килограммовый слон, не удержался и начал съезжать вниз, сметая и нас со Светкой. Мы попадали на землю, ухватившись за траву.
– Элефант! Наел себе жира! Меньше барбекю хавать надо! Тогда будешь легко бегать, как кролик! Как ребет!
– О! Ес! Ес! Ай эм элефант!
С трудом дотелепались мы до горы. Паровозиком. Я, толкая слона в спину. Светка, толкая меня. На вершине Генрих свалился замертво на траву. Светка запрыгала возле него, обмахивая его букетом полевых цветов.
Она начала более позитивно смотреть на жизнь. Светку нельзя было узнать. Не отходила от жениха, что-то все время лопотала, смеялась, накрывала его голову от солнца лопухом, заглядывала ему с надеждой в глаза, заботилась о нем и была откровенно счастлива.
Закатила пирушку у себя в квартире. Генрих смотрелся по-жениховски, в яркой рубашке, от него пахло парфюмом.
По пути к Светке мы зашли с ним в магазин. Взяли скромно бутылку красного вина, колбасной нарезки, тортик.
Стоим с ним в кассе. Тут к нам подходит дородная тетка в белой косынке и строительной робе. На груди надпись «Киевмиськбуд». И обращается к Генриху.
– Мужшчина! Ану, визьмить мени, будь ласка, ось цю пляшку водки! Бо мени у строительной роби на кассе не отпустят. – Тетка протянула англичанину бутылку «Немирова» и мятую бумажку в 100 гривен. Генрих ничего не понял. Выпялился на нее, как баран на новые ворота.