Мулатка в белом шоколаде
Шрифт:
— Долго нам еще идти? — спросила Леся.
— Где эта проклятая дырка?
— Сейчас, сейчас, — растерянно произнесла Ольга. — Она была где-то тут. Должно быть, ее заделали.
— Слушай, а на словах ты нам объяснить не можешь? — сделала Кира еще одну попытку отвертеться от посещения кладбища в столь неурочный час.
— Нет, надо, чтобы вы сами это увидели! На словах того эффекта не будет.
— Предупреждаю, у меня на этот счет психика слабая, — предупредила ее Кира. — Если там в смысле эффекта что-то
Ольга помотала головой.
— Ничего жуткого? — еще раз уточнила у нее Леся.
— Точно! И больно точно не будет.
И Ольга странно хихикнула. Подруги озадаченно покосились на свою провожатую, но оказалось, что это она всего лишь увидела долгожданную дырку в заборе. На поверку дырка оказалась не такой уж большой. Например, Леся только из чувства гордости сумела протиснуться в нее. Ведь Ольга сказала, что худышки запросто в нее проскользнут. А Леся во что бы то ни стало хотела не отстать от худышек. Даже если перед ней была дырка в кладбищенской ограде.
— А тут совсем и не страшно, — оглядываясь по сторонам, сказала Кира.
Она желала себя подбодрить. Потому что ей, несмотря на то, или именно потому, что на кладбище было совершенно безлюдно, как раз было ужасно страшно. Тем временем Ольга без остановки двигалась вперед. Впрочем, вперед — это сильно сказано. Двигалась она скорей зигзагом. И время от времени забиралась на могильные плиты и вытягивала шею, стараясь рассмотреть какой-то одной ей ведомый ориентир.
— Вон туда нам надо! — наконец сказала она.
— Куда?
— Видите огромную ель? Идите прямо на нее.
Подруги послушно заковыляли в указанном направлении. Но уже через несколько шагов им показалось, что сзади как-то подозрительно тихо. Они оглянулись и поняли, что не ошиблись. Сзади, кроме роскошного памятника из черного мрамора, на котором была выбита нотная линейка, а на ней чуть ли не целая симфония, в самом деле никого не было. Во всяком случае, никого живого.
— Ой!
— А где же Ольга? — растерянно спросила Леся, похлопав глазами на памятник неизвестному подругам музыканту.
Кира пожала плечами. Сбывались ее самые жуткие кошмары. Ночью на кладбище стали пропадать люди. И подруги принялись орать:
— Ольга! Ольга!
Впрочем, очень уж громко голосить они все же опасались. Ведь неподалеку была охрана. И они могли прибежать на их зов. А если не охрана, то еще невесть что. И тогда им уже никогда не узнать тайну сокровищ рода Ольшанских. А узнать так хотелось.
— Наверное, она заблудилась, — предположила наконец Кира.
— Не представляю, как это могло случиться!
— Тогда упала в канаву и ударилась головой. А теперь лежит без сознания и не слышит, как мы с тобой ее зовем.
— Точно! — испугалась Леся. — Такое вполне могло быть!
— Пошли искать!
Чтобы поиски были более эффективными, подруги решили на время разделиться. А через четверть часа, если никого не найдут, то встретятся у той ели, которую им успела указать Ольга в качестве ориентира. А там уж разберутся, что им делать дальше.
Кира пошла направо от роскошного памятника с нотами, а Леся налево. Идти ей пришлось недалеко. За кустами что-то мелькнуло.
— Оля?
В ответ раздался стон. Леся, ни мгновения не медля, устремилась туда.
— Оленька, ты в порядке? — спросила она, раздвигая руками кусты. — Что с тобой случи?..
Но договорить фразу она не успела. В лицо ей брызнул какой-то смрадный запах, перед глазами все закружилось, и Леся почувствовала, как медленно падает в бездну. Чьи-то руки подхватили ее и оттащили в сторонку. И это было последнее, что Леся успела запомнить, прежде чем ее окончательно окутала тьма.
Магомет Али и Пантелеймонов мужественно продолжали свою слежку. Сначала они долго изнывали от нетерпения и ревности возле дома Ольги, рисуя себе в воображении картины измены подруг, а потом с немым изумлением проследили, как обе девушки вышли из подъезда в обществе длинноногой рыжей стервы с потрясающей фигурой и глазами. И сели в ее огненно-красный автомобильчик.
— А это еще кто такая? — пробормотал Пантелеймонов, снова на мгновение усомнившись в искренности тех чувств, которые, как ему казалось, питала к нему Кира.
В голову ему полезли разные глупости. Пантелеймонов был растерян. А растерянный мужчина почему-то всегда глупеет.
— Вдруг я ошибся в ее ко мне чувствах? Вдруг она меня не любит?
Конечно, ужасно испытывать подобного рода подозрения в отношении любимой девушки. Но что ему думать, когда эта самая любимая девушка запросто отправляется вместо запланированного любовного свидания с ним на прогулку в обществе двух своих подруг? И еще эта их странно крепкая дружба с Лесей! Боже мой, да они даже ночуют в одной квартире. Правда, потом говорят, что делают это потому, что вдвоем им не так страшно. Но ведь это может быть лишь предлогом.
— Почему же она мне в таком случае ничего не сказала? — пробормотал Пантелеймонов, пребывая все в той же растерянности.
И тут же хлопнул себя по лбу и воскликнул:
— Ну ты и дурак, приятель! Как она могла тебе сказать, коли понятия не имеет о твоих к ней чувствах. Ты же ей еще в любви не объяснялся! Вот объяснишься, тогда, быть может, и услышишь.
И Пантелеймонов сначала приуныл, а потом решил, что он объяснится Кире прямо сегодня вечером. А до тех пор будет за ней следить. Надо же ему знать, когда придет подходящий момент для объяснения?