Мулен Руж по-русски. Трилогия
Шрифт:
– А что же ты меня, Михаил Иванович, не пригласил ради такого нужного дела, я бы тоже капитальцем помог?
– Боялся, Денис Иванович, а вдруг бы не получилось. Купцы они народ такой, сами себе на уме.
– Это точно.
– А приехал я к тебе, Денис Иванович, вот по какому делу, - и Тихомиров достал новый план застройки Тюмени, который составили Казанцев с Маллером, - вот смотри.
– Это что? Погоди-ка, погоди... Уж не план ли застройки Тюмени?
– Совершенно верно. Казанцев составил. Доказывал и убеждал меня, что по науке нужно строить только так и никак иначе. Ради этого он и купцов на завод подбил. А
– Какой прыткий молодой человек! Ты ему веришь?
– Говорю же, шибко образован! Не зря, видать, во Франции несколько лет учился. Может и ты, Денис Иванович, в долю войдёшь? Чую заводики прибыльными будут.
– Что ж, может и войду. А какие новости из столицы он привёз?
– С Портой замирились.
– Про это я знаю.
– Других новостей нет. Слишком недолго он в столице был. Из Франции в Петербург только приехал, а оттуда на приём к Государыне Императрице был вызван. Она велела, не задерживаясь отправляться к нам, мол, уже давно мы хорошего инженера просим. Вот и оказала честь. А ему чин пожаловала. Был поручиком, а тут сразу стал капитаном-поручиком. Про это и бумаги при нём были. Видно Её Императорское Величество высоко оценила его способности. А ещё велела дома в городах из камня строить, а то от пожаров слишком много убытков. Дорого сие казне обходится.
– Ну, что же, новости хорошие. Новый план Тюмени я поддержу. Её Императорское Величество дураков нам посылать не будет. Постройку заводов одобряю и в долю войду. Надеюсь, их проекты готовы?
– И проекты готовы и места под них подобраны. Казанцев сам всю округу объездил. Рассказывали, что землю, как собака обнюхивал, только что - на язык не пробовал, - попытался пошутить Тихомиров.
– Это хорошо. Значит, знает, что делает. Побольше бы нам сюда таких. А то кругом, что за люди? Тёмные, ленивые, нового не приемлют. Приходится силой заставлять, чтобы хоть что-то делали, - тяжело вздохнул Чичерин.
Несмотря на то, что сам он был малограмотным, образованность и стремление к новому в людях ценил и старался таким помогать.
– Надеюсь, будут у нас ещё такие люди.
– Откуда же ты их возьмёшь, Михаил Иванович?
– Араб, который спас Казанцева, тоже не простой человек. Бастард персидского хана, который сейчас на троне сидит. Пообщался я с ним. Во многих науках юноша силён и военному делу обучен. Поехал в Петербург, к Её Императорскому Величеству на службу просится. Я письмо ему для Императрицы-матушки с собой дал, а в письме том просил, что раз войны пока нет, то неплохо бы испытать юношу, а для этого пусть у нас здесь послужит.
– Что ж ты раньше-то мне ничего не сообщил, Михаил Иванович, чего же скрывал-то?
– Не скрывал я, Денис Иванович, проверял. А ну, как не правда-то?
– растерялся Тихомиров.
– Твоё дело меня известить, - в голосе Чичерина зазвучал металл, - а я уж сам решу, что - правда, а что - нет. Что ещё про него знаешь?
– Кроме арабского, наш язык хорошо знает. Говорил, что мать у него русская, наложницей у хана в гареме была, она и научила. Цинский язык знает. Жил там пять лет, торговал хорошо. Богатства большие вёз, только все они под Пышмой теперь лежат. В полынью всё провалилось. Конюх Казанцева сказывал, что вместе с богатствами то ли жену, то ли наложницу
– Видишь сколько новостей, а ты говоришь ничего интересного. На какие деньги он в Петербург поехал?
– Я ему дал, а взамен на три года у него каменных дел мастера выторговал.
– Хороший мастер?
– Хороший. Я видел, как Казанцев с ним советовался и внимательно его слушал.
– Что ж, молодец. Хорошего мастера по камню найти трудно. А уж уговорить на себя работать - ещё труднее.
– Денис Иванович, я у тебя порохового зелья хотел попросить, да ружей хотя бы с десяток, а то не солдаты у меня, а крестьяне с копьями.
– Порох, дам. Два ружья дам, больше нет. У самого солдаты такие, что без слёз смотреть нельзя. Ладно, пошли что ли?
Часть VI
ЛИКВИДАЦИЯ.
ДОРОГА.
Погода первого летнего месяца была словно капризная девица, испытывающая прочность чувств своего избранника. То с утра встречала путешественников солнышком и слепила глаза, то поливала дождём, вынуждая их или терпеливо мокнуть, или метаться в поисках убежища. В один из таких моментов Лапин и Агеев прятались в старой заброшенной избушке, что стояла недалеко от дороги.
– Эх, мама, роди меня обратно, - вздыхал Лапин, - ну что за погода? Семь пятниц на неделе!
– У природы нет плохой погоды, Иван, - нравоучительно произнёс Марсель.
– А что у неё есть?
– У неё?
– задумался Агеев, - у неё есть шаровая молния, благодаря которой ты освободился по УДО на полтора года раньше положенного срока, а твой друг Валет на пять.
– Хочешь сказать, что нам повезло?
– А что, разве - нет? К тебе и Кощееву молодость вернулась, и возможность начать жизнь заново уже имея такой опыт, который не купишь ни за какие деньги. Или ты думаешь, я не заметил, как вы помолодели.
– А ты? У тебя какие-нибудь изменения произошли?
– Я наблюдал за всеми нами и анализировал. В результате пришёл к такому выводу, что нам всем по двадцать пять лет стало, когда мы провалились сюда.
– Почему по двадцать пять?
– В двадцать пять лет организм человека перестаёт расти. То есть это тот возраст, когда личность полностью сформировалась.
– В твоих словах что-то есть... Скажи Агеев, а ты не жалеешь, что очутился здесь?
– Не знаю, если честно. Всё относительно.
– Понятно. А я вот всё хотел у тебя спросить, откуда ты так хорошо знаешь арабский и историю?
– Я в институте ФСБ учился.
– А на зону как попал?
– А на зоне есть специальная зона, где сидят такие люди, про которых знать никому не нужно. Я, ещё учась в институте, готовился служить за бугром на Ближнем Востоке или в Азии. Отсюда и знание языков. А после окончания института мне сделали предложение, по которому я три года работаю в ИТК, и приобретаю опыт поведения с людьми имеющих криминальный склад ума. Заодно с человеком из особой зоны совершенствую свой арабский язык и нюансы жизни на востоке. А потом нас вместе должны были переправить заграницу. Короче, про нелегалов слышал? Вот, мне светила такая судьба. Если бы не молния в старом цеху, то через месяц я бы зону покинул.