Мулен Руж по-русски. Трилогия
Шрифт:
Кощеев тем временем стал стаскивать раздетые трупы в одно место. Маллер, который остолбенел от вида крови и трупов, был награждён пинком под зад и отправлен ловить лошадей. Через некоторое время сани с раненым уехали во двор. Маллер вслед за санями увёл двух лошадок. На двух других сели Лапин с Кощеевым и поехали к месту неудачной засады. Минут через тридцать они нашли ещё пять трупов. Все умерли от пулевых ранений. Собрав оружие и раздев покойников, они при помощи лошадей перетащили трупы в лес на противоположный берег. Лошади погибших были все найдены и пойманы.
Уже начало смеркаться,
– Слышь, Даниил, что с лошадьми будем делать? Четырнадцать голов, это тебе не хрен собачий, - сказал Лапин.
– Фёдор Тимофеевич придёт, решим.
– Кстати, что ему расскажем?
– А что не так?
– Как Саблин отреагирует на то, что мы постреляли тех, с кем он возможно дружбу водил.
– Так он и не видел никого.
– Захочет, по следам найдёт.
– Мы теперь его семья, зачем ему старое ворошить? И заметь, он прятался только с женой и другом. Про других соратников что-то не вспоминал. А сейчас вдобавок знает от нас, что всех бунтовщиков переловят. Кого казнят, кого на каторгу сошлют. И зачем, скажи на милость, ему старые друзья?
– Может ты и прав. Ладно, расскажем как есть. Только ты знай, Даниил, опасаюсь я его.
– Понимаю тебя, Иван. Но не бойся, если увижу, что с его стороны нам грозит опасность, то рука моя не дрогнет. Я ещё пожить собираюсь. Может, в этом времени своё счастье найду.
– Спасибо, Даниил, я рад слышать это от тебя.
– Пустое. Кстати, ты заметил, что раненый на Кузьменко очень похож?
– Нет, не обратил внимания. А что, мысли интересные есть?
– Вот думаю, выживет офицер или нет, неизвестно. А если приедет человек со всеми документами, с казной, да расскажет о геройской защите от бандитов... Через это есть шанс легализоваться.
– Блин, ну и голова у тебя. Я такие мысли больше от Агеева ожидал.
– Он и обратил моё внимание на схожесть раненного с Егором.
– Понятно. Ладно, пойду, воды натаскаю. Помогу другу Игнату ужин готовить. А то что-то я сегодня проголодался.
РАНЕНЫЙ ОФИЦЕР.
После того, как раненого офицера перенесли в дом, Агеев, при помощи Муравьёва, раздел его и перебинтовал снова. Для перевязки он использовал прокипячённую полоску материи, которую пропитал настойкой из подорожника и крапивы. Этой настойки у них было чуть меньше литра. Мёд, найденный в лесу в одном из деревьев, дал Муравьёву возможность сделать самогон. Очищали самогон через древесный уголь, завёрнутый в льняную тряпицу. Запас этой настойки берегли, как зеницу ока. Других лекарственных средств, кроме небольшого запаса лечебных трав, у них не было. Офицер пришёл в сознание ночью. Кроме него в доме находился
– Где я?
– услышал Агеев и тут же приблизился к очнувшемуся офицеру.
– У друзей, сударь. Старайтесь не шевелиться, вы тяжело ранены.
– Пить... Дайте воды.
Агеев смочил ему губы и сказал:
– У вас опасная рана, пить вам пока нельзя.
Раненый жадно облизал влагу на своих губах и на некоторое время притих. Потом, словно очнувшись, произнёс:
– Я вёз казну и документы...
– Не беспокойтесь, они в целости и сохранности.
– Но кто вы, назовите своё имя?
– Я Марсель ибн Карим, бастард персидского правителя Карим-хана.
– Вы хорошо говорите по-русски.
– Моя мать была русской.
– А как вы оказались здесь?
– Я направлялся из Империи Цин в Санкт-Петербург. Но это не важно. Главное, что вам нужно беречь силы, а разговоры отнимают их.
– Марсель ибн Карим, я чувствую, что жить мне осталось не долго, поэтому прошу вас, доставьте казну с документами в Тюмень.
– Не беспокойтесь, если Господь призовёт вас к себе, то я выполню вашу просьбу. Назовите мне своё имя, кто вы, откуда?
– Я капитан-поручик Казанцев Алексей Петрович, инженер-фортификатор, ехал на службу в Тюмень. Моя семья осталась в Вологодской губернии. Там наше родовое поместье, в селе Кувшиново, - с трудом отвечал раненый, тяжело переводя дыхание.
– А в Тюмени есть люди, которые вас знают?
– Нет, - сказал Казанцев и на некоторое время замолчал, пытаясь что-то вспомнить, - я учился во Франции, а когда вернулся в Россию, то меня сразу направили в Тюмень, из-за отсутствия там грамотных инженеров... Я узнавал, кого могу встретить на новом месте службы, но знакомых фамилий не услышал.
– Алексей Петрович, у вас большая семья?
– Семья... Мать и жена, да сын Иван пяти лет. С собой их брать побоялся, неспокойно здесь. Позже хотел...
– А кроме матери и жены других родственников нет?
– Братья в детстве умерли, отец в Семилетнюю войну погиб.
– А родственники жены, может им что передать?
– Жена из Ярославля. Мать с отцом там у неё живут и два младших брата. Про других ничего не могу сказать, не знаю.
– А как звать вашу жену?
– Варвара Михайловна. В девичестве Белокопытова. Сбережения у меня небольшие остались, там они, в сундучке с документами. Передайте ей...
– Обязательно передам.
Разговор и воспоминания отняли у раненого последние силы. Его дыхание стало частым и поверхностным. Вдруг тело офицера исказила резкая судорога, потом сильно напряглось... И он испустил дух. Агеев тяжело вздохнул и перекрестился. Требовалось уснуть, утро обещало быть хлопотным.
ПЛАН.
– Запомни, Егор, ты теперь Ваше благородие Казанцев Алексей Петрович. С этого дня обращаться к нему только так, - и Агеев внимательно посмотрел на собравшихся в доме товарищей, - а Фёдор Тимофеевич станет при тебе денщиком. Он с местными реалиями знаком хорошо, если что, всегда подскажет.