Мулен Руж по-русски. Трилогия

Решетников Александр Валерьевич

– А так! Он тоже оказывал Наташке знаки внимания. И после того, как представил, что на месте Саблина мог оказаться сам, то немного струхнул. Страх решил бухаловым залить, а я помог ему в этом деле.

– Зачем?
– Агеев пока не понимал логику поступков Кощеева.

– Когда пришла весть о смерти его жены и матери, он не слишком-то огорчённым ходил. Мы советовали ему в запой уйти, чтобы подозрения не возникали у людей, а то роль убитого горем не шибко у него получалась. Он больше о заводе думал, радовался, что по его проектам всё строится, сам за всем следил. А тут новость о смерти

Саблина и саватеевской дочери! И что убийца где-то на свободе бегает. Вот тогда Казанцев и сорвался. Но я всё контролирую. От него ни на шаг.

– А поп чего приходил, и что по пьяни ему наш вдовец разболтал?
– продолжал допытываться Агеев.

– Всё нормально. Казанцев объяснял батюшке, как храм убережёт от сползания в воду.

– А что, храм в воду сползает?
– это уже удивился Лапин.

– Храм близко к берегу стоит, а берег осыпается, вот наш Казанцев авторитетно заверил батюшку, что храм он спасёт.

– Понятно. А Маллер где? Чем занимается, как у него дела?

– Нормально всё у него, на заводе вместе с Муравьёвым пропадает целыми днями. Цеха уже построены, внутренние работы только остались. Думаю, к лету всё полностью закончат. А у вас как всё прошло? Пожар, я понимаю, ваших рук дело?

– Наших, - неохотно ответил Агеев, - по другому было никак. Слишком хорошо там знали Казанцева. Кучу вариантов передумали. И людей жалко. Иван пацанёнка-то сберёг. А он тоже может о папке много знать. Хотя живёт пока у какой-то тётки под Ярославлем. Подрастёт, многое забудет.

– Ясно. А царицу видели?
– перевёл Игнат разговор на другую тему.

– Видели. Прямо как тебя, рукой можно было дотронуться.

– Ну, и как она?

– А что она?
– усмехнулся Лапин, - у неё всё замечательно. Одета в дорогие наряды, вокруг охрана и куча придворных лизоблюдов, которые считают каждый её вздох.

– Я не про это, красивая хоть?

– Бабе 46 лет, за фигурой, как в наше время, не следит. Ей всё принесут, отнесут. Оденут, разденут. Если нужно, то и удовлетворят. Какая может быть красота? Пожилая дама, Игнат.

– Понятно, - вздохнул Валет, - а я бы и такой засадил, всё такие королева, а не шухры-мухры!

– Не королева, а Её Императорское Величество. Не ляпни где-нибудь так случайно, головой можешь поплатиться, - серьёзно заметил Агеев.

ТОБОЛЬСКИЙ ВОЯЖ.

Через неделю, после возвращения в Тюмень, Агеев уезжал в Тобольск. С ним поехали только шесть бойцов охраны и два казака. Лапин оставался, чтобы решать проблемы с размещением людей, которые приехали с ними в Тюмень. Казанцев из запоя вышел на другой день, как узнал, что вернулись его друзья. Теперь вечерами они что-то чертили, рисовали и писали. Кощеев тренировался с новыми колодами карт, привезёнными ему из Петербурга и Москвы.

– Ну, с Богом, Марсель Каримович, - говорил воевода, провожая Агеева, - а за людей, которых ты привёз, не беспокойся. Будут трудности, помогу. Знаю, что не дармоедов привёз, а нужных нашему городу ремесленников.

– Благодарю, Михаил Иванович, за добрые слова. Пора нам,

– и Агеев, дав шпоры коню, тронулся в путь.

Путь

оказался не из лёгких. Погода капризничала и никак не хотела успокаиваться. То летел мокрый снег и дул пронзительный ветер, заставляя людей и животных мокнуть и мёрзнуть. То ярко светило солнце, вынуждая снимать или расстёгивать верхнюю одежду, чтобы от обильного пота полностью не вымокнуть. Дорога была вся разбита, и лошади шли по колено в грязи. Как приехали в Тобольск, то первое, что сделал Агеев, это заказал на постоялом дворе для себя и своей дружины баню. Хорошенько попарившись и отдохнув с дороги, Марсель на другой день отправился к губернатору. В канцелярии губернатора ему пришлось ждать целый час, пока местный хозяин соизволил его принять.

– Слышал я о тебе, - сказал губернатор, когда Марсель представился, зайдя в просторный, богато обставленный кабинет. Сам Чичерин одет был с не меньшей пышностью. Дорогой генеральский мундир пересекала через левое плечо широкая красная лента, а на груди висела орденская звезда Святого Благоверного князя Александра Невского. Аккуратно завитый белый парик венчал его голову.

– Надеюсь, это были хорошие слухи, Ваше превосходительство?
– спросил Агеев, сделав поклон.

– По крайней мере, не плохие, - глядя вальяжно на Марселя ответил губернатор, и добавил, - с чем пожаловал?

– Был я, Ваше превосходительство, в Царицыно. Это усадьба недалеко от Москвы, которую Её Императорское Величество изволила выбрать местом своего пребывания. Государыня Императрица оказала мне милость, и согласилась принять под свою руку. Так как тюменский воевода в своём письме, которое он передал со мной, просил Её Императорское Величество разрешить мне проживать в Вашей губернии, то Государыня Императрица милостиво на это согласилась, посоветовав поступить здесь на службу.

– И на какую же службу, господин Агеев, ты хочешь поступить?

– Разрешите, Ваше превосходительство?
– и с этими словами он достал письмо от тюменского воеводы и передал его Чичерину.

Чичерин долго читал послание от тюменского воеводы, после чего отложил письмо в сторону и спросил.

– А по Сеньке ли шапка, господин Агеев? Дело это не простое и ответственное. Сам знаешь, какие у нас тут дела творились. Недоглядели, и Емелька (Пугачёв) поганый столько бед учинил, что до сих пор народец в волнении ходит.

– Приложу все силы, Ваше превосходительство, но подобной вольницы не допущу в этих землях. Кровью своей бунтовщики умоются, посмевшие руку поднять на устои государства российского.

– Хех, - крякнул губернатор, - хорошо коли так. Значит, в кровушке замараться не боишься?

– "Dura lex, sed lex", - процитировал Агеев.

– Я не силён в латыни.

– "Закон суров, но это закон", так говорили ещё древние римляне.

– Правильно говорили! Не для того поставила нас Императрица-матушка блюсти эти земли, чтобы разные разбойники могли безнаказанно баламутить народ, - эмоционально произнёс губернатор и на некоторое время задумался.