Мумия из Бютт-о-Кай
Шрифт:
Два часа спустя, изнуренный долгой ходьбой и насквозь промокший под сильным дождем, он поделился своими размышлениями с Жозефом, который один хозяйничал в лавке.
— Исчез! Они как будто заразились друг от друга этой манерой бесследно пропадать. И куда они все подевались?! — воскликнул он.
— Блокнот был сделан из чеков. Его заполнил Бенуа Маню? Формула духов, адрес «Романта» это подтверждают. Видно, он выронил эту книжечку в доме на улице Корвизар, а точнее — возле водоема, где ею полакомился карп… Но что он там делал? Этот человек — нос, а запахи там, однако, не могут быть ему приятны!
Виктор потер виски, пытаясь сосредоточиться. Ему была нужна тишина. Жозеф, в свою очередь, пытался привести мысли в порядок с помощью музыки. Он машинально стал напевать мелодию, которая не оставляла его в покое.
— Мои мысли путаются, вы не могли бы помолчать? — проворчал Виктор.
— Этот мотив постоянно вертится у меня в голове. Я его слышал в ту ночь,
— Жаль, мы не знаем, как выглядит ваш свистун. Я пойду домой, у меня голова раскалывается, завтра поговорим.
— Завтра не рассчитывайте на меня раньше обеда. Я веду Дафнэ в мэрию, на кукольный спектакль. Айрис будет ожидать доктора Рейно, а моя мать займется генеральной уборкой у вас на улице Фонтен.
Узнав о такой перспективе, Виктор решил посвятить утро фотоделу, которое ему пришлось забросить из-за расследования. Ему нужно было бежать как можно дальше от веников и щеток, которые совсем скоро будут плясать сарабанду в его жилище.
Глава девятнадцатая
25 сентября
При других обстоятельствах это было бы приятно — оказаться в центре внимания. Но сейчас Жозеф не слишком радовался тому интересу, который он вызвал. В праздничном зале мэрии установили скамейки, принесенные из соседней школы. На них теснились жены лавочников, буржуазки и служанки, пытающиеся усмирить свою детвору. За их ироничными взглядами скрывалась зависть к этому единственному среди них папаше с такой послушной девочкой. Дафнэ гордо восседала на его коленях, завороженная видом деревянной ширмы-будочки с алым занавесом, поставленной на возвышении. В первых рядах сидели дети постарше: девочки в бархатных платьях с кружевными воротничками и шляпках с завязками и мальчики в костюмах флотских офицеров и фуражках с козырьком. Они галдели, топали, шаркали башмаками по каменному полу, под удивленным и не одобряющим взглядом миндалевидных глаз маленькой девочки. Дафнэ не так часто выпадала возможность встречаться с другими детьми, и их поведение было ей непонятно. А еще она с нетерпением ожидала, когда наконец ей откроется чудесная тайна.
Сухая пожилая дама с седым шиньоном села за арфу и, едва поднялся занавес, принялась щипать струны. Дафнэ протянула ручонки, словно надеясь поймать мелодию, которая вдруг потекла, как извилистая речка. Но когда курносый круглолицый персонаж в коричневом суконном жакете и треуголке побил палкой бездельника за то, что тот стащил его яблоки, те же самые ручонки прижались к исказившемуся от страха лицу. Жозеф попытался успокоить дочурку, но кукловод, просовывая перчатки под платья кукол, тем временем пронзительным голосом озвучивал всех персонажей, и, к великому удовольствию публики, их проделки неизменно заканчивались взбучкой, какую Гиньоль устраивал Ньяфрону. [95]
95
Гиньоль (фр. Guignol), Ньяфрон (фр. Gnafron) — перчаточные куклы ярмарочного театра, появившегося в Лионе в конце XVIII — начале XIX века. Гиньоль изображал рабочего шелковой мануфактуры, а его друг Ньяфрон — едкого на язык сапожника-выпивоху.
Начался антракт, а за ним музыкальная интермедия, «Баллада толстых индюков» Эммануэля Шабрие, [96] которая успокоила Дафнэ. Жозеф старался развлечь малышку, подбрасывая ее на коленях — точно скакун, уносящий сказочную принцессу туда, где нет горя, — в далекую страну, в замок, защищенный рвами, толстыми стенами и пушками. Но вторая часть спектакля оказалась еще более мучительной. Кукольник остановил свой выбор на старых народных песнях. Песенки про кадета Русселя и его три дома, [97] дикого соловья и язык любви, о нантской темнице и ее узнике имели счастье понравиться Дафнэ. Но когда король приказал бить в барабан, а маркиза умерла, понюхав отравленный букет, [98] и потом, когда король Рено нес в руках собственные кишки, а земля поглотила его прекрасную супругу, [99] Дафнэ отчаянно разревелась. Няни и жены торговцев хмурили брови, глядя на девочку, которая извивалась, пытаясь выбраться из отцовских объятий. Апофеоз настал, когда Гиньоль, в окружении крохотных куколок, смело сразился с безумцем в окровавленном фартуке, который угрожал ему топором.
96
Алексис-Эммануэль Шабрие( фр. Alexis-Emmanuel Chabrier, 1841–1894) —
97
Кадет Руссель — герой народной песни. Его настоящее имя Гийом Жозеф Руссель( Guillaume Joseph Roussel; 1743–1807). Он был младшим ребенком в семье, за что и получил прозвище Кадет (cadet — малыш). В двадцатилетием возрасте он переехал в Осер, где был слугой, лакеем, мелким чиновником в суде. С началом Революции эксцентричный Кадет становится «добрым революционером», активным участником событий. По-видимому, его активность была чрезмерной, потому что в 1792 году Кадет становится героем сатирической песни Гаспара де Шеню (Gaspard de Chenu). В песне Руссель представлен непутевым человеком, у которого, за что бы он ни брался, ничего не получается. Интересно, что песня, высмеивающая революционера, очень быстро стала необычайно популярной.
98
«Нантский узник»( фр.Dans les prisons de Nantes) — старинная бретонская песня о заключенном, который хитростью и с помощью дочери тюремщика сбежал из темницы. Речь идет о песне XVII века «Король приказал бить в барабаны» («Le Roi a fait battre tambour»), сюжет которой напоминает историю любви Людовика XIV и мадам де Монтеспан. В песне королева посылает сопернице отправленный букет, и та, понюхав его, умирает.
99
«Баллада о короле Рено» восходит к XIII в. В ней рассказывается о короле, который, будучи смертельно ранен в живот, возвращается к жене, матери и новорожденному сыну, где и умирает. Его супруга, не выдержав горя, просит землю поглотить ее, что и происходит.
прогнусавил кукловод, которого Жозеф уже тихо проклинал.
А когда вернулись, Их убил мясник, Разрезал на куски А после засолил.Жозефу пришлось побеспокоить с десяток раздраженных матрон, наступая им на ноги и рассыпаясь в извинениях, когда он ринулся к выходу, унося свою орущую наследницу, в то время как в песенке все еще только начиналось.
На улице Дафнэ отвлекли от ее переживаний мальчишки, бежавшие гурьбой из школы на улице Мадам: эти ожившие марионетки в коротких штанишках понравились ей куда больше страшной куклы-мясника. А румяная булочка, купленная отцом, окончательно примирила ее с действительностью.
Жозеф вытер дочке слезы, и они сели передохнуть на лавке перед церковью Сен-Жермен-де-Пре.
«И это они называют спектаклем для детей! Этот ужас заслуживает того, чтобы… Стоп! Ведь это та самая мелодия, которую я слышал в бараке на улице Корвизар! «Легенда о Святом Николае», эта ужасная мамина считалочка, ставшая причиной стольких ночных кошмаров! Каким же я был кретином, что не вспомнил ее раньше!»
Он нагнулся к Дафнэ.
— Ты знаешь, моя милая, там в конце концов все заканчивается хорошо. Хочешь, я тебе спою?
«Детки, ваш сон потревожу, Ведь я — Святой Николай». Рукой он махнул И жизнь им вернул.— А сейчас, мой цыпленок, ты пойдешь к маме есть кашку, а потом баиньки!
— Нет! Я не хочу спать! — возразила Дафнэ. — Еще день!
Жозеф встал. Он дышал тяжело, так, будто только что бегом поднялся по лестнице.
Верберен утверждал, что Бренголо поселился на улице Корвизар в середине августа. Архангел же говорил, что тот бродит по Бют-о-Кай дней двадцать. Либо у этих двоих нет чувства времени, либо один из них лжет. Если Бренголо еще здесь, он может оказаться инфицированным сибирской язвой, и тогда…
«Так кто же тогда свистел? Верберен утверждает, Бренголо исчез. Где искать правду? Я не знаю адреса Верберена, остается Архангел. Нужно все уточнить, и поскорее».
Жозефу пришлось четырежды рассказывать дочери одну и ту же сказку, всякий раз приукрашивая ее новыми деталями, прежде чем Дафнэ, наконец, уснула. В конце концов она безропотно приняла печальную судьбу трех маленьких жертв мясника, ведь в итоге Святой Николай собрал их по кусочкам и вдохнул в них жизнь.