Мумия из семейного шкафа
Шрифт:
— Ну и бог с ним, с разговором! Может, тогда до него дойдет, что мы его вычислили, и он оставит мою квартиру в покое?
— А если он пойдет на решительные меры?
— Какие такие меры?
— Физическое устранение жильцов, то есть тебя.
— А если нам пойти втроем? Не будет же он убивать Алину при нас? — резонно заметила Степа.
— Хватит меня пугать! Короче, идем вместе. У нас одна бабушка на троих, — Алина решительно подняла руку и нажала на кнопку звонка.
Звонила она долго, минут пять, не меньше. На звонок к нам никто
— Вымерли, что ли, все? — разочарованно спросила Алина.
— А чему ты удивляешься? Место такое, в основном все здесь мертвые.
— А Васильев? Тоже?
— Алина, ты нас не пугай. У кого бы спросить, похоже, морг работает не круглосуточно. — Я стала озираться по сторонам, не придет ли нам кто-то на помощь.
К всеобщей радости, которая под дверью морга была совершенно неуместна, к нам направлялся странноватый тип в почти белом халате. Мужчина был точно не доктор. Я бы даже сказала, что он больше походил на мясника с рынка или палача из камеры пыток. В глаза бросались огромные ручищи, халат в коричневых подтеках, похоже, в кровавых, и блуждающий взгляд из-под нависших бровей. Покачиваясь, мужик шел по направлению к железной двери и, казалось, нас совсем не замечал. Во всяком случае, он ни разу не сфокусировал глаза ни на одной из нас.
— А вдруг это и есть Васильев? — ужаснулась Алина.
— В этом случае не надо быть приверженцем теории Чезаре Ломброзо. И так видно — такой тип убьет и не задумается.
— Да он просто пьян, — догадалась Степа.
Вскоре в подтверждение Степиной догадки нас окутало крепким амбре водочного перегара. Мужик прошел мимо нас и уткнулся головой в дверь.
— Мужчина, а вы сюда идете? — робко спросила Алина.
— Сюда. Все сюда обязательно приходят. Кто раньше, кто позже, но обязательно сюда, — философски заметил поклонник Бахуса.
— А Васильева знаете?
— Санька? Знаю. Вместе мы тут, знаете ли… — мужчина замолчал, не закончив фразы. Мысли в его голове не задерживались, улетучивались вместе с винными парами. Он пожал плечами, а потом опять подпер головой дверь.
Степа испугалась, что он сейчас заснет и мы ничего от него не добьемся, поэтому поторопилась поддержать разговор:
— А вот мы к нему пришли, а попасть внутрь не можем.
Мужчина поднял на нас затуманенные глаза и спросил сразу троих:
— Почему?
— Почему мы не можем попасть внутрь? — уточнила вопрос Степа.
Мужчина кивнул:
— Почему пришли к Саньку? Он у нас в печали и женщин с некоторых пор на дух не переносит.
— Мы к нему пришли по делу, а он нас не пускает. Мы уже целый час стоим под дверью.
— А вы звонили?
— Звонили.
— Зря. Если он сидит у себя в каморке, то все равно не слышит.
— Что же нам делать?
— Вообще-то у нас часы приема с одиннадцати до четырех, — нехотя ответил наш собеседник.
— Приема кого? Родственников?
— Да, в общем, родных и близких. Ждите.
— Нет, подождите, — Алина потянулась к сумке и вытащила из кошелька купюру. — Это вам, помяните нашу бабушку.
Мужчина на секунду протрезвел, одобрительно кивнул и спрятал купюру в карман халата.
— А вам Васильев откроет?
— Нет, не откроет, — последовал неутешительный для нас ответ, и я пожалела зря потраченных денег.
— Зачем же вы тогда сюда пришли? Тоже будете ждать одиннадцати часов?
— Нет, у меня ключи есть, я ведь санитар, мы вместе с Саньком работаем.
— Так, может быть, вы нас пропустите? Очень надо, — взмолилась Степа.
— Надо так надо. Только дверь сами открывайте, — он вытащил из халата дрожащей рукой связку ключей и передал их мне, поскольку ближе всех к нему стояла именно я.
Я подобрала подходящий по виду ключ, сунула его в замочную скважину и повернула два раза. Дверь открылась. Внутри здания стояла гробовая тишина. Но это и понятно — покойники не поют и не танцуют, а лежат себе смирно на столах или в холодильнике, каждый в своей ячейке.
— По коридору и направо, последняя дверь, — направил нас санитар, а сам уселся отдохнуть на кушеточку рядом со входом.
В указанном направлении мы побрели искать Васильева. Крикнуть «Васильев, где ты?» никто из нас не осмелился, передвигались мы в полной тишине.
Мне было страшно, само присутствие в морге навевало на мысли о смерти, о бесцельно упущенном времени, об обидах, которые мы, сами того не желая, наносим близким и не торопимся попросить за них прощения, поскольку близкие люди и так простят. Думаем, жизнь бесконечна. А зря. Смерть — старуха непредсказуемая, может тебя подстеречь неожиданно, навалиться из-за угла, подло, исподтишка.
— Сюда, что ли? — Степин вопрос отвлек меня от грустных мыслей. Мы остановились перед последней дверью.
— Наверное. Больше дверей нет, ни справа, ни слева.
Алина набралась смелости, чтобы нарушить тишину громким стуком в дверь. Стук эхом откликнулся в противоположном конце коридора и затих.
— Господи, есть тут кто живой? — в сердцах воскликнула Алина и еще раз постучала кулаком о дверь.
— Александр Геннадьевич, вы здесь? — позвала Степа.
Васильев не отвечал. Тогда я взялась за ручку и потянула ее на себя. Дверь оказалась незапертой.
Комната была небольшая, с одним зарешеченным окошком. Из мебели — письменный стол, лабораторный столик, стеллаж и кушетка. Все. За столом сидел мужчина. На первый взгляд казалось, что он спит. Голова лежала на стопке бумаг, руки покоились рядом, он как будто прикрывал голову руками. Неподалеку от правой кисти на столе стоял пол-литровый флакон.
«В таких емкостях обычно продают в аптеках медицинский спирт», — вспомнила я.
Мы остановились в нерешительности на пороге комнаты: без приглашения входить неудобно, а уж будить тем более. Из-за спины к нам подошел наш новый знакомый.