Мумия
Шрифт:
Ардет-бей наполовину высунулся из машины, стараясь перехватить американца, чтобы спасти его.
Теперь машина оказалась окруженной сумасшедшими со всех сторон, и оставшимся пяти пассажирам пришлось бороться только за собственную жизнь. Никто из них уже не видел, что именно происходило с Дэниэлсом.
А он умудрился стряхнуть повисших на нем зомби и, спотыкаясь о распростертые тела, отступил к стене. Он продолжал стрелять, сшибая нападавших одного за другим. Каждая пуля находила свою цель, навсегда излечивая от безумия одного из несчастных.
Однако зомби, окружив Дэниэлса, близко к нему не подходили. Они обступили его, словно грифы умирающее животное, ожидая, когда природа возьмет свое и обеспечит их ужином...
Внезапно толпа, словно воды Красного моря, расступилась и из нее по-королевски величественно выступил Имхотеп в развевающихся черных одеждах. А вокруг продолжало звучать произносимое почти шепотом:
– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!
Дэниэлс, проживший полную опасностей жизнь наемника и авантюриста, по праву гордился своей несгибаемой волей и непоколебимой храбростью. Но сейчас, забыв обо всем, он рухнул на колени и заскулил что-то раболепное, обращаясь к высокой зловещей фигуре верховного жреца. Возрожденный Имхотеп горой возвышался над коленопреклоненным американцем.
Дэниэлс вынул из своего мешочка сосуд, украшенный драгоценными камнями, и трясущейся рукой протянул его Имхотепу, словно пожертвование живому божеству.
Тот принял сосуд, кивая и улыбаясь в ответ, как бы благодаря американца за его великодушный поступок.
Дэниэлс довольно оскалил зубы, кивая мумии. В этот момент он снова почувствовал, как в его душе возрождается надежда на спасение. Он выразил свое преклонение перед Имхотепом, и тот, скорее всего, теперь пощадит его...
Ревущий мотором «Дюсенберг» с пятью пассажирами все еще пытался прорваться сквозь плотные отряды зомби. В этот миг безумное монотонное пение толпы заглушил крик, от которого кровь застыла в жилах. Казалось, этот предсмертный вопль еще больше подстегнул Джонатана. Не обращая больше внимания на окружающее, он изо всех сил нажал на газ и, сшибая автомобилем какие-то навесы и прилавки, устремился вперед к свободе. Бешеная езда закончилась почти мгновенно: «Дюсенберг» на полной скорости воткнулся в основание каменного фонтана. Решетка радиатора и крыло оказались смятыми. Машина несколько раз «чихнула» и замерла.
О'Коннелл схватил Эвелин за руку и закричал:
– Скорей отсюда! Спасаемся!
Они выскочили из автомобиля, за ними – Джонатан. Но тут выяснилось, что бежать им некуда.
Со всех сторон их окружали «солдаты» армии Имхотепа, с пустыми глазами и лицами, покрытыми язвами. Они сопели, изо рта у них текла слюна, но они не нападали, а ожидали чего-то.
И снова расступилась толпа, чтобы дать проход своему владыке. Он гордо шел впереди,
Эвелин крепко стиснула руку О'Коннелла и восхищенно шепнула:
– Он… похож на божество!
Верховный жрец был великолепен в своих черных одеждах. Высокий, красивый, с идеальной фигурой и блестящей загорелой кожей, он действительно представлял собой совершенство. Он полностью восстановился – от бритой головы до кончиков пальцев на ногах. От старых бинтов и гнилой плоти не осталось и следа. Исчезли и жуки-скарабеи.
– Мы пропали, – печально констатировал Ардет-бей.
– Он окончательно восстановился, – многозначительно кивнул хранитель музея. – Теперь ему предстоит воскресить из мертвых Анк-су-намун. Это будет началом для них и концом для всего человечества.
– По-моему, вы оба – закоренелые пессимисты, – сказал Джонатан.
Имхотеп, молодой и красивый, несмотря на свои три тысячи лет, решительно подошел к Эвелин. Его лицо оставалось бесстрастным, а глаза напряженно изучали ее:
– Кита ми фарос, айа нило, исирпан, – произнес он приятным баритоном. По его интонациям все поняли, что Имхотеп отдает девушке какой-то приказ.
Бени вышел из-за спины своего повелителя, чтобы перевести его слова для Эвелин:
– Он хочет, чтобы ты пошла с ним.
– Перевожу для тебя персонально то, что он сказал, – начала Эвелин, обращаясь к Бени, – «Иди ко мне, моя принцесса, настало время сделать тебя моей на века».
Имхотеп сделал еще один шаг в сторону Эвелин, и девушка крепче вцепилась в руку О'Коннелла.
Однако мумия протягивала ей свою ладонь:
– Кунташ дай на, айа нило.
И снова заговорил Бени:
– Иди с ним, и тогда он пощадит твоих друзей.
– Ты полагаешь, что мне нужен твой перевод, хорек паршивый?! – огрызнулась Эвелин.
Толпа снова принялась негромко распевать:
– Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп! Им-хо-теп!
Имхотеп стоял, не шевелясь, положив руки на бедра, и снисходительно и надменно улыбался, глядя на тех, кого сумел-таки загнать в угол.
– Отпусти меня с ним, – прошептала Эвелин О'Коннеллу. Она дрожала, глаза ее стали влажными, но девушка гордо вздернула вверх подбородок, словно и не собиралась сдаваться. – Ты прекрасно знаешь, куда он меня заберет. Ведь если он расправится с тобой сейчас, ты не сможешь меня спасти потом, верно?
– Милая моя, – нежно ответил Рик. – Ты так же отважна, как и мудра.
– Согласна. Ну а твоя задача – сохранить мои внутренности целыми и невредимыми. Смотри, чтобы он не добрался до них.
Имхотеп, видимо, потеряв терпение, подался вперед, схватил девушку за запястье, притянул к себе и обнял.
О'Коннелл рванулся было ей на помощь, но Ардет-бей благоразумно удержал его, прошептав при этом:
– Успокойся, у нас еще остается время. Чтобы провести ритуал, как положено, ему необходимо доставить ее в Хамунаптру.