Муму с аквалангом

Донцова Дарья

Руфус что-то быстро сказал Вере на греческом.

– Ась? – не поняла та и заверила: – Вы не дергайтесь, я двери в скорняжную заперла, ее кошка по офису разгуливает, в закройную не попадет. Может, подманить хвостатую на сосиску?

– Заткнись, идиотка! – гаркнул Руфус. – Она прекрасно разговаривает и еще лучше слышит!

– Кошка? – заморгала Вера.

– Клиентка, – зашипел хозяин. – Потом сообразишь, лучше ищи эту дрянь!

– Покупательницу? – снова попала впросак помощница.

– С ногами, покрытыми

шерстью, не знаю, какую по цвету кошечку ищем, – перешел на гекзаметр Руфус. Видно, в школах Греции до сих пор детально изучают творчество Гомера.

Я решила внести ясность:

– Она собака.

– Кто? – хором спросили хозяин и продавщица.

– Кошечка, – уточнила я. – Ну то существо, что в офисе осталось, Муму. Однако опасно разрешать клиентам входить на меховую фабрику с домашними любимцами. Вдруг животное удерет, а скорняки превратят его в воротник? Хотя вы только что сказали: дверь в мастерскую закрыта.

– Не надо повторять глупости! – взвизгнул Руфус. – У нас тут меховое производство, мышей развелось невидимо, и для их ловли мы завели кошек. Наши животные обученные, они шкурки не портят, а обычная…

Я вздохнула и, перестав слушать Руфуса, пошла на вопли Нины. Когда я переступила порог, она стояла посреди помещения и монотонно кричала:

– Муму… Мумуша! Мумуленька!! Мумусик!!!

– Что ты делаешь? – удивилась я.

Нина осеклась.

– Ищу кисоньку, – через секунду ответила она обычным голосом.

– Так ты ее не найдешь.

– А как надо? – спросила Нина.

Я начала осматривать офис, пошевелила занавески, наклонилась под стол, потом заглянула под диван и радостно крикнула:

– Вот же она, в углу! Иди сюда.

– Где? – завизжала Нина. – Кисочка моя…

В ту же секунду в офис влез Руфус с пакетами.

– Здесь ваша шубка, – закурлыкал он, – а еще презенты от фирмы, эксклюзивная сумочка из меха, кошелек…

– Покажите! – Нина моментально потеряла интерес к питомице.

Руфус начал шуршать бумагой, я постучала рукой по полу и тихонечко сказала:

– Муму, ну иди же сюда!

Беленькое тельце поползло вперед, через мгновение я схватила собачку за шиворот. Муму не оказывала никакого сопротивления и повисла в моих руках тряпочкой.

– Эй, – встряхнула я крошку, – ты как?

Муму издала странный звук – то ли стон, то ли плач. Мне стало жаль перепуганную крошку. Очевидно, Муму что-то вроде игрушки для Нины, девица относится к питомице, как к плюшевому мишке, то нянчит ее, то швыряет на пол. Не удивлюсь, если при всей своей внешне безумной любви к собачке хозяйка забывает ее вовремя покормить. Вон какая Муму тощая! И почему она трясется?

– Нина! – позвала я.

– Еще давай плед, – донеслось от стола, на котором стояли пакеты, – сумки маловато будет.

– Нина! – повторила я попытку.

– Меховое одеяло нормального

размера, – предприимчивая девица продолжала вымогать у Руфуса подарки. – Ишь, решил кошельком для таракана отделаться… Не выйдет!

– Мадам, покрывало из норки стоит тысячу долларов, – начал торг Руфус.

– Нина-а-а-а! – заорала я.

– Что? – обернулась девица.

Испытывая сильнейшее желание дать нахалке по шее, я собрала в кулак всю силу воли и деланно спокойно сказала:

– Во-первых, мне пора по своим делам. Во-вторых, Муму, похоже, плохо, она колотится в ознобе. Собачка заболела.

– Сунь ее в сумку, – скомандовала Нина, – забирай покупки и иди в автомобиль.

От столь откровенной бесцеремонности у меня потемнело в глазах, и тут Муму, которую я машинально прижала к груди, быстро начала облизывать мой подбородок. Я пришла в себя, собачка-то не виновата, что ее хозяйка хамка. Осторожно положив крохотное тельце в свою сумку, я вышла во двор и села в машину. Нина продолжила торг с Руфусом и не заметила моего бегства.

Добравшись до Пелоппонесуса, я притормозила около ресторанчика, на котором пламенела вывеска «Русский сезон». Если учесть тот факт, что название написано на моем родном языке, следовало предположить, что с барменом мне удастся договориться.

В баре хозяйничала хрупкая блондинка. Увидев посетительницу, она быстро затараторила по-гречески.

– Шпрехаете по-русски? – остановила я ее. И тут же удивилась идиотскому вопросу: ну отчего я вдруг произнесла глагол «шпрехать»?

– А як же ж! – заулыбалась женщина. – Мы с Мелитополю. Чаю хочете? Али кофэ со сливками? Моментом сгоношу!

– Я ищу виллу «Олимпия». Не скажете, где она находится?

– Меня Галя зовут, – заговорщицки улыбнулась барменша. – А тэбэ як?

– Виола, – представилась я.

– Гарно, – одобрила Галя. – А зачем тэбэ «Олимпия»?

– Посмотреть, – обтекаемо ответила я.

– Снять хочешь? – с любопытством спросила женщина.

– Ну… не знаю… Пока просто так, по саду походить решила, – вздохнула я.

– Через Катьку действуешь?

– Это кто?

Галина навалилась грудью на стойку.

– Да ладно тэбе! Пелоппонесус нэвелики, усе друг друга знають, наших здесь як грязи. Кто замуж за грэков вышел, кто, як я, працовать приихал. В Мелоносе, за горой, дом престарелых, там санитарки и медсестры сплошь з Украины. А Катька… Усе про нее ведають. Вот уж кому пофартило! Ейный мужик, Ваня… имя у него другэ, но его не произнести, вот и кличем его Ваней…

– Галя, простите, пожалуйста, – решительно остановила я болтливую бабу, – мне нужно проехать в «Олимпию».

– Катька тэбе наврала, что дом классный и сдаст его ейное хреновое риэлторское агентство задарма? Показала другие виллы за нереальные бабки, а потым про «Олимпию» спела? Так?