Муму с аквалангом
Шрифт:
Поспелов кивнул:
– Искусственная кома и никакой гарантии. При таком поражении невозможна даже частичная реабилитация больного?
Коллега нахмурился.
– Мы постараемся, – ушел он от прямого ответа, – но вы… э…
– Ясно, – кивнул Антон.
– Если нам удастся справиться, – сообщил врач, – то она все равно никогда не станет прежней, ни психически, ни физически. Потребуется не один месяц, чтобы она научилась ходить, рубцы будут болеть. И огонь практически уничтожил лицо.
– Понятно, – севшим голосом ответил Антон.
Поспелов
– Значит, вы считали выжившую Эммой? – спросил Роман.
– Да, – кивнул Антон.
– И когда вам открылась правда?
– Ожоги бинтуют специальным образом, – пустился в объяснения Поспелов, – накладывают повязки, чтобы не развилась инфекция. Эмма лежала, словно мумия. Причем в коме, которую вызывают искусственно, иначе больная скончается от болевого шока.
– Медицинские проблемы нам не интересны, – остановил бизнесмена Роман.
– Иначе вы не поймете, почему я долго считал ее Эммой, – огрызнулся Поспелов. – Истина открылась, когда пострадавшей при мне распеленали ноги. Я чуть не умер, увидев шестой палец на ступне.
– И сразу сообщили врачам об ошибке? – поинтересовался Роман.
– Нет, – буркнул Антон.
– Почему?
– Останки погибшей уже были кремированы, – еле слышно пояснил Поспелов, – я поставил урну в колумбарий, повесил табличку: «Софья Калистидас». Представляете геморрой с переоформлением документов?
– Мда… – потер руки Роман. – Соня вышла из комы в полной амнезии, и вы решили выдать ее за Эмму. Оно понятно, почему! Наверное, «жена» подписала для вас доверенность на ведение всех дел? А добрые доктора в клинике не сказали нотариусу, заверявшему подпись, что пациентка, мягко говоря, не в своем уме?
Поспелов побагровел.
– Да! Признаю! Я поступил нехорошо! Скажи я, что выжила Софья, ну и как бы повернулись дела? Квартиры Анны Львовны, пресловутая дача, ее коллекция – все отошло бы неведомо кому. Я остался бы нищим и голым. Но, с другой стороны, никаких обязательств по отношению к Софье я не имел, поэтому легко мог умыть руки. Знаете, как в клиниках ухаживают за одинокими больными? В реанимации спасут, отвезут в обычную палату, а там медперсоналу плевать, лишний раз к больному не подойдут. А реабилитация после ожогов очень сложное дело. Я нанял для Сони-Эммы армию специалистов, ее учили ходить, развивали, я спас женщину!
– Вы сберегли для себя деньги, – жестко отметил Роман.
– Неужели лучше им было достаться хрен знает кому или государству, которое многократно грабило граждан? – заорал Антон. – Я поднял бизнес, разбогател и обеспечил выжившей самые комфортные условия проживания. Небось вы знаете, сколько жизнь во Флоридосе стоит! Женщина, носившая фамилию Поспелова, купалась в роскоши. Думаете, ей было бы легче жить под именем Калистидас? Гнить в социальном приюте, лежать на койке, не имея возможности встать? В интернате к ней не привели бы специалиста, восстанавливающего свободу движений.
– Вы не очень-то часто посещали супругу! – наехал на Антона Роман.
– У меня дела в Москве.
– Я проверил документы, – не успокаивался
Поспелов стукнул кулаком по столу.
– Ну хватит! Женщина после аварии превратилась в урода. Ни о какой интимной жизни речи не шло. А я молод, здоров. И абсолютно не отрицаю факт наличия у меня юных привлекательных девушек. Но в отличие от Петра Зарубина я никогда не занимался тасовкой жен. Моя законная супруга жила во Флоридосе, пользовалась почетом и уважением. Я никогда не привозил в Грецию любовниц, берег самолюбие супруги.
– И она не понимала, как обстоят дела? – засмеялся Роман.
– Кто и что понимал, это внутреннее дело нашей семьи, – слегка остыл Поспелов. – Да, сначала мой бизнес строился на деньги супруги. Но теперь-то все наоборот. Жена сама распоряжалась тем, что получала от сдачи квартир, и я давал ей сверх того большие суммы. Кстати, «пенсия» постоянно возрастала, у Сони в последнее время потребности невероятно возросли. Но я не спорил. Можете проверить мои счета, увидите, сколько шло в Грецию. Недавно Соня захотела продать одну из своих квартир, я вновь не возразил, только сказал: «Сейчас не время, подожди чуток, цены еще взлетят».
Нет, она уперлась, мол, найди покупателя. Я выполнил ее просьбу и перевел ей выручку. Думаете, я спросил: куда она миллионы дела? Нет. Квартира-то ее.
– Она принадлежит покойной Эмме, – напомнил Роман, – а вы – два вора! Зачем сейчас прилетели в Грецию?
– Мне позвонили, – нехотя признался Поспелов.
– Кто?
– Не знаю. То ли мужчина, то ли женщина, голос явно был изменен компьютером. Я снял трубку, а оттуда глухо, как из подвала: «Немедленно лети во Флоридос, она все вспомнила». Ну я и сел в самолет.
– Почему вы так занервничали? Ну поняла Эмма, что она Софья… – пожал плечами Роман. – Конечно, это шокирующее открытие. Но если дело обстоит так, как вы рассказывали, то Калистидас должна была испытывать к вам благодарность: спасли ее, дали материальное благополучие.
– Еще какое! – вскинулся Антон. – В последние три месяца она будто с цепи сорвалась. Каждый день хотела денег, денег, денег… А я платил.
– Вас шантажировали, – откинулся на спинку стула следователь. – Чем? Убийством Анны Львовны? Или, может, дело вообще обстояло по-другому? Вы с Софьей сообща подстроили катастрофу, убили Эмму, забрали ее деньги…
– С ума сошел! – подскочил Антон. – Нет, я никого не убивал.
– А тещу?
– Произошла трагическая случайность!
– Ну-ну…
– Я бы мог о ней вам не рассказывать.
– Верно, – согласился Роман.
– Но я специально предельно честно описал события, хочу, чтобы в полиции поняли: я не вру, – с жаром заявил Поспелов.
– Замечательно! – не скрывая ухмылки, отметил Роман. – Признались в преступлении, за которое вас невозможно арестовать, – нет улик, и дело не открывалось. Да любой адвокат отобьет клиента: мол, это самооговор. Хитро придумано! Я поверю в вашу искренность, а вы, роняя слезы на пол, заявите: «Я не убивал жену!»