Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

Жеребцова Полина Викторовна

– Что же вы делаете?!

Все случилось недалеко от Зеленого детского сада по улице Заветы Ильича, примерно в 16.00. Другие мирные люди видели казнь, спрятавшись за забором.

Полина-Будур

08.07.

В родной “Молодости” опять накрутили! Пусть печатают под фамилией Жеребцова, из-за которой я претерпела множество унижений в связи с национальным вопросом! Если в детстве я стеснялась или боялась, то теперь я горжусь ей.

Сегодня поеду за зарплатой.

С Лианой опыт, аналогичный опыту с Иналом,

не получился. Я не смогла “увидеть” ее на расстоянии в договорное время. Или, может быть, она не сказала правду? У нее сильная защита, и она призналась, что в детстве ее водили к мулле, чтобы тот прочитал над ней молитвы, так как она могла совершать необъяснимые поступки. Например, взлетать невысоко над полом, подобно птице, или вызывать дождь. После прочтения молитв это прошло, и ее родные успокоились, так как решили, что все чудеса, творимые маленькой девочкой, – козни злых джиннов.

Но уже будучи взрослой, она смогла совершить некий поступок: после родов умирала ее близкая родственница, и она вдруг поняла, что кто-то должен погибнуть: либо молодая женщина, либо новорожденный ребенок. Тогда Лиана вошла к новорожденному и сказала:

– Я не отдам свою дорогую родственницу N!

Ребенок через пару часов умер. Молодой умирающей женщине внезапно (она находилось в крайне тяжелом состоянии) стало лучше. Вот такая невероятная и пугающая история, рассказанная самой Лианой.

Видела поэта У. Яричева. Он взял мои стихи, написанные на музыку танго. Его друг хочет петь песню.

12.07.

На днях получила зарплату. Кинулась и расцеловала бухгалтера, женщину пятидесяти лет. Как я счастлива: можно купить еду и лекарства!!!

Видела в журнале “Вай” Инала. Он в своем репертуаре – хочет понравиться и одновременно вредничает. Мы говорили о всеобщем сознании.

– Трава под ногами, земля, из которой растут деревья, наши предки, а наши тела станут покровом земли для потомков, – сказала я.

Но он мне не поверил. Или сделал вид.

Потом я путешествовала в Национальную библиотеку, ту самую, что является наследием грозненской библиотеки им. Чехова. В ней работают образованные и воспитанные женщины. Дружу с одной из них. Ее зовут Зура. Эта женщина – чеченка, дочь известного писателя Берсанова. Она с детства любила книги и пришла работать в библиотеку совсем юной девушкой в 1971 году. Мы говорим с ней на разные темы: она по-матерински жалеет меня, дает советы. Зура прекрасный знаток литературы, и мне никогда не бывает скучно!

Еще я в библиотеке неожиданно наткнулась на Дракошу. Он брал домой книги по философии и медицине. Дракоша обрадовался, засиял и стал рассказывать мне о новом направлении в магии.

20.07.

Поступила в Школу корреспондентов. Совмещаю с институтом. Преподавать у нас будут люди, работающие в министерствах Чечни и педагоги вузов.

Инал, пожилой чеченец, сотрудник журнала “Вай”, ведет себя двояко и порою вовсе нелепо. Спрашивал, например, нравятся ли мне девушки. Я спросила, почему его посещают фантазии подобного рода,

а он ответил, что так ему показалось, когда он прочел один из моих рассказов. Говорит, что вообще все время думает обо мне и ему интересно, как я могу жить чистой жизнью, не встречаясь ни с кем. Его это удивляет и, как он сам признался, очень обижает! На что я ответила, что книги заменяют мне общение с людьми. А фантазии пожилого господина, коим он является, меня вовсе не интересуют.

Далее я зачитывала свои афоризмы, находясь в редакции журнала “Вай”, и он (знаменитый писатель) вдруг предложил один из них у меня купить! За деньги! От удивления я вытаращила глаза и сказала:

– Дарю!

Еще никогда мои афоризмы не покупали, как яблоки. Вот немного тебе, Дневник, моих творений:

Делясь обедом, не делись идеями. Обед переварится – идею могут украсть. Сорвав цветок, мы убили его.Желание денег – не жадность и не алчность. Это лишь поиск утешения.

21.07.

Был теракт в Тушино, в г. Москве, в начале июля. Две чеченки взорвали себя на рок-фестивале. Погибли сами и убили людей.

Еще одна чеченка позже сдалась. Ее имя Зарема. Она решила, что не сможет просто пойти и взорвать людей. Думаю, это был мучительный выбор: взорваться молодой и погибнуть или гнить в российской тюрьме. Понятно, что никто ее не помилует, а скорее всего, еще и будут “выбивать” признания, имена тех, кого она знает.

Я поспрашивала окружающих: что они по этому поводу думают? Не жаль им мирных людей, которые погибли в столице России? Но окружающие сонно отвечали одно и то же:

– Это им за войну в Чечне!

– Кому – “им”? – переспрашивала я.

– Москвичам проклятым!

При чем тут именно москвичи, для меня осталось загадкой.

После всех этих событий приснился сон: за большим деревянным столом, на улице, сидели черти и играли в карты. Двое чертей было рыжих, а двое – черных как смоль.

– Мы играем на души, – хихикнул один из рыжих и щелкнул о скамью хвостом. – Не важно, кто проиграет, а кто выиграет. Либо мы забираем души плохих людей, либо они, – он указал на смоляных собратьев, выглядевших совсем недружелюбно.

P. S. На квартиру снова пошло электричество – несколько дней мы сидели без света.

Я получила свой официальный пропуск корреспондента газеты и теперь могу свободно ходить в министерства Чечни и в Дом правительства.

Целую тебя.

П.

24.07.

Зам шефа в моей газете Алан все время создает провокации, и я лавирую, как эквилибрист, чтобы не поссориться. Последняя его теория о том, что я кого-то “боюсь” и “от кого-то скрываюсь”, меня сильно задела, и я вызвала его на разговор.