Мургаш
Шрифт:
— Что ты скажешь, взять ли мне жену с собой?
— Бери, — рассмеялся я. — Раз не можешь больше без нее.
Лицо Станко помрачнело.
— Я-то могу. Но ты же знаешь, какая сейчас обстановка в Байлово.
Прав был Станко, все могло случиться с его молодой женой.
— Я шучу, — хлопнул я его по плечу, — забирай ее с собой и сделай из нее хорошую партизанку.
Мы пожали друг другу руки на прощание. Это была наша последняя встреча с ним.
Его жена давно ожидала сигнала трогаться в путь и, не
Добравшись до местности Кютуклия, партизаны нашли себе приют в овчарне. Уставшие до изнеможения, они легли на землю и скоро заснули. А в это время полицейская погоня шла по их следам. Скоро овчарня была окружена. На рассвете Станко поднялся раньше других, чтобы разведать местность. Едва он открыл дверь, прозвучал выстрел. Командир упал. Завязалась перестрелка, преимущество было на стороне врагов. Один за другим упали сраженные пулями Борис Тошев и Лазар Пейчев. Остальным партизанам удалось вырваться из огненного кольца.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Дом бай Атанаса был виден из окон дома тетки Елизаветы. Однажды вечером она показала рукой в ту сторону и сказала:
— Иди туда.
— Зачем?
— Так велено.
Я накинула пальто и пошла. Меня ждала тетя Магда. Она провела меня на кухню, где я увидела Добри и Васко. За столом с ними сидел опрятно одетый, подтянутый солдат с мечтательными глазами и по-девичьи нежным лицом.
— Лена, это Ворчо.
Солдат, смущенно улыбнувшись, подал мне руку. За весь вечер он проронил всего несколько слов. Тетя Магда хлопотала около стола, а когда мы провожали гостей, сказала:
— Берегите себя, ребята. Ворчо, если что случится… я не переживу.
В ответ я услышала слова Ворчо:
— Не бойся, мама. Ничего не случится.
Я пеняла, что этот солдат — сын тети Магды и что он стал партизаном. Она провела рукой по его волосам, а он повернул к ней пламенеющее лицо и проговорил:
— Если вернусь живой и невредимый, знай, приведу жену — партизанку. А если не… если встретишь моих товарищей, укрась их винтовки цветами…
Крепко обнял ее и быстро вышел.
Нашел ли он себе девушку, которую хотел привести в дом женой, он не сказал. А может, это была только мечта, красивая, как и всякая мечта…
Мы вернулись с тетей Магдой в комнату. Тетя Магда, крепкая, всегда жизнерадостная, теперь устало прилегла на постель. Руки ее безжизненно свесились, лицо сразу постарело, глаза потемнели, погасли. Я молча села около нее. Потом поднялась, пошла к двери.
Тетя Магда тоже встала, открыла мне дверь. Наши взгляды встретились.
— Они вернутся… мама…
Разве не была она и моей матерью, если она была матерью и Ворчо,
Она обхватила мою голову. Я прижалась к ее груди, а она ласково поцеловала меня в волосы.
— Они вернутся, мама!
Она погладила меня и нежно тронула за плечо.
— Иди, дитя твое ждет тебя…
3 мая в бою Ворчо был ранен в оба бедра. Когда группа, с которой он пробился сквозь жандармские цепи, вышла из окружения, его перевязали, но повязка все время набухала от крови. Ворчо шагал все медленнее. Когда партизаны поднялись на вершину, он остановился, потом сел на землю.
— Может, отдохнешь? — озабоченно спросил его командир.
— Да нет, мне только переобуться.
Ворчо снял сапог и перевернул его. Из него, как из ведра, полилась кровь. Затем Ворчо так же «переобул» и правый сапог.
— Теперь легче будет идти, — произнес он и поднялся.
В Осоицах его отвели в дом к Савке и Христине. Целыми днями сестры не отходили от постели раненого, перевязывали его раны, клали холодные полотенца на пылавшую жаром голову.
Молодой, крепкий организм победил. Силы Ворчо все прибывали. Раны начали заживать.
Однажды утром Савка вышла на улицу и вдруг увидела, что к их дому направляется большая группа полицейских и агентов.
В это время в Осоицах находилась эвакуированная из Софии какая-то техническая служба, и у сестер жил важный инженер. В тот день инженер уехал в Софию. Сестры помогли Ворчо перебраться в комнату инженера, заперли дверь и, осмотрев еще раз весь дом — нет ли чего, что могло бы выдать присутствие партизана, стали ждать полицейских. Обыск вели со всей тщательностью. Никаких следов раненого партизана не нашли.
— Где вы его прячете? — грубо спросил старший полицейский.
Сестры недоумевающе переглянулись.
— О чем вы говорите?
— Не понимаете? — с угрозой в голосе спросил один из агентов. — Вот заберем вас, тогда сразу все поймете.
В доме, однако, ничего подозрительного обнаружено не было, и это поколебало уверенность полиции, что здесь мог находиться Ворчо. Наконец, перерыв весь сеновал, облазив свинарник и перевернув все в доме, полицейские остановились перед комнатой инженера.
— Почему комната заперта?
— Не знаю. Инженер живет здесь, у него там всякие вещи, документы, он ее всегда запирает. Сейчас он в Софии, вернется, тогда и тут можете проверить, — спокойно ответила одна из сестер.
Полицейские ушли, и Ворчо вернулся в свою комнату. Однако больше в доме оставаться было нельзя. В ту же ночь его перенесли на сеновал дяди Георгия. Утром, до ухода на поле, Георгий зашел к Ворчо, принес еды.
Время тянулось медленно, но нужно было терпеливо ждать. Еще несколько дней — и ноги станут слушаться Ворчо, еще несколько дней — и он уйдет в горы.