Мурманский сундук.Том 2
Шрифт:
— Сейчас отвести? — спросил Саша.
— Не надо пока, пусть отдохнёт. Вон как её разморило. Глаза слипаются. Попозже. После смены. В милиции дежурные есть. Так что время позднее — не помеха.
Мастеру, видимо, не хотелось, чтобы сейчас кто-либо из штамповщиков отлучался. Конец месяца, и надо было выполнять план.
— А кто её поведёт? — спросил Саша.
— Кто нашёл, пусть и ведёт, — вмешался в разговор Никоноров.
— Я отведу, — сказал Ермил, глядя на Мишку. — Мне всё равно в ту
— Разве тебе в ту. Тебе в обратную? — удивился Казанкин.
— Мне тоже в ту сторону, — добавил Лыткарин.
— Вы что — сговорились? — ничего не понял Мишка. — Вот чудаки!
— За работу, сынки! — махнул рукой Колосов. — Время идёт.
Ермил в боковом приделе постелил на фанеру свой длинный плащ и уложил девочку. Он с нею о чём-то шептался и она отвечала ему.
— Как Ермил с малыми детьми управляется, — удивился Коля Мячик. — Слушаются его.
Фунтиков улыбнулся:
— Мастак. Норов у него не крикливый, любой сироте хороший.
Скоро девочка спала. Саша отдал Ермилу свой пиджак, чтобы он укрыл её.
— Вера её зовут, — сообщил Ермил, вернувшись к станку. — Ей семь лет. Живёт с бабушкой…
— Ну, вот и наш кудесник заговорил, — гоготнул Мишка и нечаянно прожег горячим стеклом угол у тумбочки.
Запахло жженым деревом.
— Не порти оборудование, — сказал дядя Ваня. — Вычтут из зарплаты. Мастер увидит — крику не оберёшься.
— Да я немного. Из-за этой бестолочи. — Мишка посмотрел на Ермила. — Вера, — передразнил он Прошина.
Тот ничего не ответил. Озарённый пламенем, сел на табуретку и взял жигало.
9.
Окончив работу, штамповщики стали собираться домой. Третья смена была не укомплектована, и никто бригаду не менял. Быстрее всех ушёл Коля Мячик. Идти ему было дальше всех, за станцию, в деревню Подушкино, плохой шоссейной дорогой с канавами и ямами, потом по оскользлой тропинке. Не спеша собирался Сеня Дудкин, натягивая плащ на широкие плечи.
Собирались и остальные. Очистив с облепки остатки горячего стекла, положил на два штыря, вбитые в стену, жигало Казанкин. Долго мыл руки под краном Фунтиков.
Вера спала, положив руку под голову. Другая рука расслабленно лежала вдоль туловища, чуть свешиваясь с фанеры. Пальцы вздрагивали, вздрагивали и ресницы. Лицо во сне, то насупливалось, то расправлялось, уголки бровей поднимались, и рот тоже вздрагивал и принимал то весёлое, то плаксивое выражение.
Дежурным был Лыткарин. Он закрыл вентиль подачи мазута, выключил компресссор, и в штамповке стало тихо, словно всё вымерло. Слышалось только как в Сашкиных руках глухо бухает о под печки стальная кочерга, которой он счищал нагар и расплавленное стекло, сбежавшее с жигал зазевавшихся штамповщиков.
Саша забросал под печки мокрым, взятым с улицы, песком, умылся, переоделся и подошёл к Ермилу. Тот тихо сидел на табуретке возле девочки, не решаясь будить, и держал её за руку.
— Пойдём? — спросил его Лыткарин.
— Секунду.
Уходя, крикнул Фунтиков:
— Ребята, не забудьте про девочку.
— Как можно забыть, — отозвался Ермил и стал будить Веру. — Вера-а, вставай!
Девочка приподнялась, несколько секунд тёрла глаза кулачком, не понимая после сна, где очутилась.
— Ну как, обсохла? — спросил Саша и сам ответил: — Обсохла. Сейчас пойдёшь с нами — смена кончилась.
— А куда пойдём? — спросила Вера.
— Домой тебя отведём, к бабушке.
Девочка подняла глаза на Лыткарина. Они были большие и тёмно-голубые.
— Наверно, соскучилась по бабушке?
— Соскучилась. — В глазах блеснули слезы.
— Ну что ты! — растерялся Саша. — Опять плакать?
— Я не плачу… — Она потёрла глаза кулачком. — А когда пойдём? Прямо сейчас?
— Прямо сейчас. Ты не помнишь названия улицы, где живешь?
— Не помню. В деревне.
— В какой деревне?
— Комякино.
— Вот молодец. А номер дома не помнишь?
— Дом синенький-синенький…
— Это цвет. А номер?
— Не знаю.
Ермил стал одевать девочку в узкое пальтецо.
— Может, нам не стоит заходить в милицию, а сразу идти по адресу? — спросил Лыткарин у Ермила.
— Куда впотьмах по дождю топать, — ответил Ермил. — Найдём ли мы дом? Надо всех жителей будить… А далеко эта деревня?
— Рядом. Через поле.
— Большая она?
— Большая.
Ермил был приезжий и окрестности знал плохо.
— Ну вот. Сколько там домов: двадцать, пятьдесят или больше. Пока всех опросишь! Вера может дом и не узнать — ночь на улице.
— Зайдём в первый дом и спросим, — настаивал Саша. — Вера, как твоя фамилия?
— Константинова.
— Спросим, где Константиновы живут.
— А если у бабушки другая фамилия?
Этот довод Ермила заставил Сашу задуматься. Он почесал кончик носа и сдался:
— Ладно, пойдём в милицию.
Девочка была готова к выходу на улицу. Оделся и Ермил. Подбежал Казанкин.
— Ну, пока, Муана Лоа, — потрепал он девочку по плечу. — Не забывай нас.
Саша закрыл дверь штамповки, ключи отдал вахтёрше и шагнул к ждавшим его Вере и Ермилу.
— Пошли, — сказал он, открыл высокую дверь и пропустил их вперёд.
Дождь продолжал моросить. Это был даже не дождь, а нечто напоминающее туман, и он не падал сверху, а как бы обволакивал со всех сторон деревья и здания.