Мурочка, или Менелай и Елена Прекрасная

Романова Наталия

Сейчас, уставшей от взаимный ласк, ощущающей натёртость, как это бывало всегда, Агате не хотелось никуда идти, подниматься на второй этаж, как и делать любые телодвижения.

– Не хочу вставать.

– Мурочка, скоро проснётся Машенька.

– Я не хочу, не пойду, я тут хочу.

– Хорошо, - он быстро встал, улыбнувшись, принёс пару одеял, подушки, а потом уложил между ними Машеньку, поставив между подушек молоко, которое потребует девочка.

Утром он проснулся от того, что кто-то переступает через него, это был Арни, который пытался тихо забрать свою книгу, но

родители спали, растянувшись прямо посредине комнаты, оккупировав при этом подходы к дивану, на котором и лежала книга.

– Тсссссссс, - Арни, показывая глазами на спящих Агату и Машеньку, на что Ярослав только кивнул головой и, подоткнув одеяло под обеих, отправился на кухню, где они втроём благополучно справились с завтраком и отправились кто в школу, а кто на работу.

Агата быстро зашла во двор, закрыла за собой калитку и стала вытаскивать Машеньку из красной – а какой ещё? – коляски. Девочка капризничала всю дорогу, хныкала и просилась на ручки. Всё, что успела заметить Агата – что девочку буквально вырвали у неё из рук, в следующее мгновение она услышала грохот чего-то, и мужской крик, смешанный со своим, от боли и непонимания. Кто-то откинул её далеко по вычищенной дорожке, она упала, больно ударив колено и голову, и сейчас смотрела, как Он, тот самый человек, держит Машеньку на руках, от чего та извивается и отчаянно плачет, а Антон приставил к голове мужчины пистолет…

Агата видела подобное в кино. Скорее всего – с глушителем, во всяком случае она именно так себе и представляла глушитель. Представления её были поверхностны и основаны на паре блокбастеров, которые она видела. В это же время она слышала мальчишеское отчаянное: «Пааааапа» и, скосив взгляд в сторону, видела, как Лютик, в домашней одежде и тапочках, стоял на снегу и кричал что-то в трубку телефона.

– Ребёнка отпусти, - она услышала спокойный голос Антона.

– Нет.
– Он.

– Ты что-то не понял? – Агата слышала щелчок, наверное, так и звучит предохранитель, и увидела, как сильнее вдавилась сталь в висок мужчины, который держал её Машеньку.

– Ты уверен? – В этот момент Он просто выронил Машеньку, от чего она упала, распластавшись по дорожке. У Агаты зашлось сердце, остановилось на те доли секунды, пока она не услышала крик ребёнка в купе с приказным Антона:

– Не поднимай её, возможно, травма.

Агата мало что понимала, кроме того, что Машенька плачет, её уронили с высоты об землю, а Лютик сидит в снегу и мелко вздрагивает. Как в замедленной съёмке она увидела, как Машенька сама поднялась на ножки, и какой бы вред не могли причинить её действия, девушка вцепилась мёртвой хваткой в ребёнка и отходила к Лютику под полным ненависти взглядом мужчины, преследовавшим ей и её детей.

– Лютик, заинька, успокойся, мой хороший, тише, - она сидела в снегу и уговаривала мальчика, не в силах поднять его, не в силах встать самой.

Машенька плакала, она заходилась в плаче, скорее машинально девушка ощупала ручки и ножки девочки, на первый взгляд всё было нормально… на первый. Лютик не двигался с места, вцепившись в Агату, Машенька постепенно успокаивалась в руках мамы, пряча личико

у неё на шее и сося свой кулачок, что приносило успокоение и Агате, значит, обошлось без травм.

– Пацан, возьми-ка Машеньку и иди в дом.

– Нееет, - Агата завизжала и вцепилась в ребёнка.

– Агата, успокойся, отдай девочку… Парень сейчас околеет, тебе не нужна пневмония.

– А если он не один?

– Он один.

Агата смотрела с подозрением.

– Он один.

– Лютик… иди в дом.

– Маааааам, мама, я не хочу.

– Солнышко, иди, мой золотой, ты простынешь, да и Машенька тоже… Иди, мой хороший, - она передала успокоившуюся девочку Лютику и встала посредине двора рядом с Антоном.

Он, держа её руку, вложил в неё увесистое оружие, крепко удерживая у виска мужчины, угрожавшего ей и её детям.

– Хочешь – стреляй, Агата, никто не узнает.

– Я не могу, - она не могла, пальцы покрылись потом, она интуитивно пыталась отстраниться от оружия.

– Он пытался убить твою дочь.

– Убить?

– Да… жертва. Им нужна была жертва.

Агата всхлипнула.

– Боже, неееет.

– Хочешь – убей.

Она хотела убить, хотела. Хотела растерзать этого человека, разрядить в него всю обойму, как это бывает в кино, а потом сжечь его труп, она чувствовала ненависть к этому человеку, острую, до тошноты и сведённого солнечного сплетения. Но на самом деле она не могла даже удержать пистолет, который был холодным и тяжёлым, тяжелей, чем когда-либо думала девушка, если и задумывалась над этим.

– Стреляй!

– Нееет, - слезы покатились по щекам, девушку трясло, она плакала, чувствовала, что не может не только удержать оружие, но и стоять тоже.

В какой-то момент большая рука взяла её ладонь и освободила от тяготеющего куска металла, подарив взамен тепло. Всё, что она видела перед собой – это пара серебристых кнопок на куртке Ярослава, и чувствовала запах парфюма, всё это приносило если не успокоение, то возможность дышать.

– Явился, не запылился, - Антон быстро обвязывал тёмным скотчем рот мужчины и его руки, пока тот стоял на коленях.

– Давай подробнее, - Ярослав прижимал к себе Агату, которая всхлипывала и мелко тряслась.

– Все живы, может, будут здоровы…

– Рассказывай, - он терял терпение.

– Чего рассказывать? Ребята из службы собственной безопасности присматривают за твоими.

– Что? – девушка, вопрос, оставшийся без ответа.

– Звонят мне, мол, вышла одна с ребёнком, и этот хмырь за ней… что делать? А что делать? Я в квартале, приехал, поймал урода.

– Поймал, значит? – глядя зло.

– Да, поймал.

– На живца?

– Можно и так сказать.

– Да… - у Ярослава потемнело в глазах.

– Ты не на меня ори, ты лучше красаву свою спроси, чего одна ходит? Ты почему одна пошла?

– Машеньке нужна была каша.

– Каша? А подождать эта каша не могла? – Антон.

– Нет, не могла, она капризничает, заболевает и ест только эту кашу.

– Отлично, а муж у тебя на что???

– Какой муж?
– Агата растерянно смотрела на Антона, прижимаясь крепче к Ярославу.