Муссон
Шрифт:
Он понимал, что нужно признать глупость своего поведения и вернуться на место встречи, прежде чем отец обнаружит его отсутствие. А это произойдет очень скоро.
Том попытался оправдать свое непослушание. Он начал осторожно обходить крепость и наконец оказался почти напротив главных ворот. Они были открыты, но под аркой стояли стражники. Похоже, они спали, но Том решил не рисковать и не подходить ближе. Несколько минут он просидел, затаившись. Сбоку от ворот на стене в креплении торчал горящий факел. В его
Он повернул обратно и отправился по своему следу в обход. На восточной стороне лунный свет падал прямо на стену, и Том видел, что местами та разрушена; некоторые ее части вывалились, и их место заняла густая растительность джунглей. Древовидные фикусы пустили прочные корни в трещинах между камнями кладки, а по стенам поднимались стебли диких лиан, похожие в лунном свете на чудовищных питонов.
Тома вдруг посетила нелепая мысль: нельзя ли по лиане забраться в крепость и поискать Дорри?
Он обдумывал это, когда услышал негромкий кашель. Том отступил к деревьям и стал искать источник звука.
И увидел на верху стены, в углу укрепления, голову в тюрбане. Том сообразил, что на стене через определенные промежутки расставлены стражники, и его сердце дрогнуло, когда он понял, как близок был к катастрофе. Он продолжал крадучись идти вокруг крепости и на ее северовосточном углу повернул.
Том заметил в этой стене, на самом верху, амбразуры, очень узкие: в них протиснется разве что ребенок. Большая часть отверстий темные, но в одном или двух горит неяркий желтый свет — масляная лампа или фонарь. За этими окнами — комнаты или камеры.
Стоя под стеной, он задумчиво смотрел на них.
За любым из этих окон в каморке для рабов может лежать Дориан.
Том представил себе ужас и одиночество младшего брата и разделил с ним эти чувства со всей силой своей любви.
Неожиданно Том почти невольно поджал губы и принялся насвистывать начальные строки „Испанок“: „Прощайте, прекрасные испанки, прощайте, женщины Испании. Мы получили приказ плыть в старую Англию…“
Том замер и стал молча ждать ответа.
Тщетно. Немного погодя он встал и неслышно прошел вдоль стены чуть дальше. Снова просвистел мелодию и стал ждать.
И тут его взгляд уловил какое-то движение. За одним из узких окон кто-то передвинул лампу.
Том увидел, что угол теней изменился. Его сердце сильнее заколотилось в груди, и он подполз ближе. Он собирался еще раз просвистеть мелодию, но между лампой и проемом появились темные очертания головы. Кто-то всматривался в окно, однако лица Том не видел. И тут в ночи послышался негромкий, красивый, еще не сломавшийся голос: „Мы будем орать, и кричать, и петь по всему широкому океану, мы будем орать и петь по всем морям…“
— Дорри! — хотел крикнуть Том, но осекся прежде, чем звуки сорвались с его
Том ухватился за лиану и проверил ее на прочность. Его руки дрожали от волнения и тревоги, но лиана оказалась прочной, с крепкими корнями. Сняв пояс с пистолетом, Том положил его у стебля вьющегося растения.
И начал подниматься. Тело его было закалено постоянными подъемами на снасти, и он лез вверх с проворством и ловкостью обезьяны.
Добравшись до амбразуры, он наклонился к ней.
— Дорри! — прошептал он.
Ответ прозвучал немедленно:
— Том! Я знал, что ты придешь. Знал, что ты сдержишь слово.
— Тише, Дорри! Не так громко. Можешь вылезти в окно?
— Нет, я прикован к стене.
— Не плачь, Дорри. Тебя услышат.
— Я не плачу.
Всхлипывания Дориана звучали жалобно, хотя он прикрывал рот обеими руками, чтобы заглушить их.
— Как думаешь, я смогу пролезть внутрь? — спросил Том. — Я залезу и заберу тебя.
— Не знаю, Том. Отверстие маленькое, а ты такой большой.
— Ничего другого не остается. Я попробую.
Том, перебирая руками, пополз по лиане, подходившей к самому окну. Он чувствовал, как сгибается стебель, но продолжал осторожно перемещаться, пока не добрался до конца. Оставалось еще не менее трех футов до подоконника и двадцать футов до земли. Том разжал одну руку и протянул ее к окну.
— Том, осторожней!
Том отыскал в стене щель, которая давала опору, и отпустил вторую руку. Он висел на правой руке, лихорадочно нашаривая левой, за что бы уцепиться. Пальцы его ног царапали гладкую поверхность стены, не находя опоры.
— Вот! — Дориан высунул в окно обе руки. — Держись!
Том старательно скрестил с ним руки в морской, „обезьяньей“, перекрывающей хватке. Его тяжесть бросила мальчика вперед, и плечи Дориана застряли в отверстии.
Том сразу понял: если окно слишком узко для Дориана, то его широкие, мускулистые от непрерывных подъемов на мачты плечи и подавно не пройдут. Он в ловушке. В окно не протиснуться, а лиана в трех футах от него, и левой рукой ему до нее не дотянуться.
— Ничего не выйдет, Дорри. — Их лица находились в футе одно от другого. — Мы вернемся за тобой.
— Пожалуйста, не бросай меня, Том!
Голос Дориана звучал высоко, истерично.
— У берега ждет „Серафим“. Отец, Большой Дэнни, Аболи, я — мы все здесь. Мы скоро вернемся за тобой.
— Том!
— Дорри, не шуми. Клянусь, мы за тобой вернемся.
Том пытался одной рукой дотянуться до лианы, но Дориан, как утопающий, вцепился в другую его руку.