Муза для модельера

Rubedo Ragnvaldr

Глубоко вздохнув, Такия заглянула в класс 2-1 в начале большой перемены, но Мицуи там не оказалось. Подумав, что спрашивать, куда он ушёл, и приходил ли вообще, бессмысленно, она решила спросить в швейном клубе. Он, вроде, говорил, что его можно там найти.

Байкер, который состоит в швейном клубе. Этот мир точно сошёл с ума.

К счастью, Мицуя действительно обнаружился в этом самом клубе. Вместо обеда он почему-то предпочитал шить какую-то детскую игрушку. В кабинете также находилось пара шушукающихся девчонок, склонившихся над какой-то юбкой.

— Можно? — поинтересовалась Такия

с лёгкой опаской заглядывая внутрь. Её попытка посещения литературного клуба, в котором состояла прежняя хозяйка этого тела, чтобы из него выписаться, закончилась не слишком-то хорошо. Девчонки там были слишком уж злорадными и она подозревала, что в швейном клубе могут обитать гадюки похожего подвида.

— Ты хочешь вступить в швейный клуб?

— Нет, спасибо, я по делу, — решительно отказалась Такия. Шить она не любила. Её максимумом было заштопать порванный носок или зашить по шву. В общем, кройка и шитьё не входили в число её талантов и навыков, которые она жаждала бы приобрести. В свободное время она предпочитала рисовать — и, оказавшись в этом теле, приходилось заново набивать руку, что ей очень и очень не нравилось.

— А, это ко мне, — подняв взгляд от своего шитья, приветственно кивнул Мицуя.

Чувствуя, будто добровольно восходит на эшафот, Такия прошла внутрь, сжимая в руках коробку с бенто, на которую пристроила выстиранный платок — платок, к слову, имел забавную вышивку с зайчиками. Этот парень был очень странным, очень.

Девушки не сводили с неё очень внимательного пристального взгляда.

«Фанатки», — мысленно окрестила их Такия, когда они синхронно и как-то хищно прищурились, стоило ей только поставить на стол рядом с Мицуей коробку. Тот наградил её слегка недоумённым взглядом.

— Платок, бенто в качестве благодарности за помощь, ещё раз спасибо, да, — поочерёдно указав пальцем на названное, отчиталась Такия, чувствуя, как взгляды девчонок начинают прожигать дырку в её затылке. — Надеюсь, у тебя нет аллергии на рис, тунец, имбирь, зелёный лук и соевый соус. Можешь отдать другу или выкинуть, как хочешь, коробку тоже можешь не возвращать.

— О… Эм… Спасибо, я как раз сегодня с собой ничего не взял, думал прогуляться в конце перерыва до автомата за булочкой, — поблагодарил он, отложив в сторону игрушку и воткнув иголку в ближайшую подушечку, которая, имела форму ежа.

— Сделаешь небольшое одолжение? — оперевшись рукой о стол, поинтересовалась Такия.

— А?

— Скажи своим почитательницам, что я не претендую на твою руку, сердце, член и прочие органы, не хочу, чтобы меня после школы начала преследовать толпа твоих фанаток вместо гопников.

С каждым словом выражение лица Мицуи становилось всё интереснее и интереснее, а на слове «член» он так и вовсе удивлённо вскинул брови.

— Ты преувеличиваешь, члены… кхм… моего клуба таким не занимаются, тебе не стоит об этом переживать, — ответил он. — Спишу твою паранойю на последствия вчерашнего инцидента.

Неопределённо пожав плечами, Такия попрощалась и отправилась обратно в свой класс — есть своё бенто. Уходя, она старалась на девчонок не смотреть — она смотрела исключительно перед собой. Незачем было провоцировать. «Члены моего клуба» — парень сидел на месте главы клуба —

за отдельно стоящим столиком, да у него тут должна быть армия фанаток.

«Может, стоило ловить его перед школой, а?» — уныло размышляла Такия. Время, проведённое в японской школе, постепенно превращало её в настоящего параноика.

Только выйдя из кабинета, Такия поняла, что Мицуя оговорился. Член, как орган, по-японски звучал как «дзимпо», а член клуба как «курабуин», где «курабу» — клуб, а «ин» — член. Он произнёс первый вариант.

Думая о том, что, оказывается, и японских гопников-байкеров, заведующих швейным клубом, можно шокировать таким простым словом, Такия, хихикая, вернулась в свой класс. Это, пожалуй, было единственной хорошей вещью, случившейся за весь день, которая немного подняла ей настроение. Сломала парню мозг! Ха-ха-ха!

Осознав, над чем именно она смеётся, Такия поспешила одёрнуть себя.

«Боже мой, я веду себя как глупая семиклассница!..» — поёжившись, подумала она. Сама же запнулась об эту мысль, подсчитала года… — «Впрочем, здесь я восьмиклассница, если считать шесть лет начальной школы и то, что это второй год средней… Да, я глупая восьмиклассница, мне можно! К тому же мне так и не посчастливилось дойти до этой стадии отношений с парнями! Это немного несправедливо…»

Почему-то от этой идиотской мысли на душе стало немного теплее. Может, не такая уж и плохая идея принять то, что она внезапно помолодела на пару лет, да попала в другое тело… Зайдя по дороге в туалет, Такия критически осмотрела своё новое отражение в зеркале — обычно она избегала всех отражающихся поверхностей, поскольку не могла смириться со своим новым лицом — и задумчиво поцокала языком.

В принципе, всё было не так уж и плохо. Черты лица были довольно приятными, если убрать с лица выражение опустошения, уныния и негодования, и нормально выспаться, вероятно, она будет даже вполне себе симпатичной. Грудь, конечно, маловата по сравнению с прошлым богатством, но зато бегать будет не так тяжело. Может, даже подрастёт, если есть стабильно — может, девчонка просто питалась с перебоями и потому такая тощая? Ежедневная зарядка уже давала свои плоды и Такии больше не казалось, что её чуть что ветром снесёт, хотя мышц особо и не прибавилось. Но это дело наживное, глядишь, через полгодика немного пресс подкачает, на днях стоит начать, чтобы случайно себе пузо с нормальным питанием не нажрать. Бегать после вчерашнего по району страшно, так что можно просто побольше приседать. Глядишь и для бега потом пригодится…

В следующий раз Мицую Такаши она увидела в воскресенье, семнадцатого июля, по сути, на школьных каникулах. Это случилось в десять утра, когда она возвращалась из магазина, мыча себе под нос английскую песенку «с днём рожденья тебя». Он шёл куда-то в компании двух мелких девчонок, одна была явно постарше, другая помладше, обе были наряжены в красивые платьица и хорошо причёсаны — сразу было видно, что человек, делавший эти хвостики и косички, знал, что и как делать.

Такия вспомнила, как отец единственный раз в детстве пытался сделать ей причёску — мать тогда даже сфоткала и это свидетельство позора хранилось потом в семейном альбоме. На её голове был просто тихий ужас.