Муза
Шрифт:
"Я не знал, что они были обращены".
"Конечно, ты не знал. Астарот был умен и дальновиден для нашего вида, который не может знать будущего. Возможно, он знал, что однажды все вы будете полезны".
"Хорошо", - говорю я, скрещивая руки. "Но ты бросаешь Арманда мне в лицо, потому что...?"
Она качает головой, улыбаясь в замешательстве. "Конечно, чтобы завершить твой гениальный план по уничтожению Коула Мэтисона".
Я
"Ты выглядишь удивленным", - говорит она. "В конце концов, это была твоя идея".
Моя идея. Моя вина. Что бы ни случилось, это все моя вина...
"Вот так мы уничтожили Мэрилин, Джими, Дженис..." продолжает Эйшет. "Наши победы, которые, как вы сами сказали, "сделали волны". Наркотики, алкоголь, слава - трифект, который портит многим людям их внезапный успех". Она направила красно-лакированный гвоздь на дверь отеля. "Эти три - пороки. Они привязываются к человеку, у которого появились новые деньги, и напоминают ему, что теперь у него есть доступ к каждому наркотику, каждой капле алкоголя, каждому ресурсу в мире, чтобы заглушить боль, которая питала его творчество. И они сделают то же самое с Коулом Мэтисоном".
Я слабо киваю, каждое из ее слов разрывает меня на части, по одному слогу за раз.
Эйшет неторопливо прохаживается передо мной. "Это и так был гениальный план, Амбри, но я должна признать, что то, куда ты его привел, весьма необычно. Амбициозно".
Мой взгляд перескакивает на нее. "Что ты имеешь в виду?"
"Поднять Коула на высочайшую высоту - это все хорошо, но заставить его влюбиться в тебя - это мастерский ход. Когда он узнает правду, это разорвет его душу".
Эти слова словно маленькие бомбы, сброшенные в центр меня. "Правду..."
"Что все это было ложью", - ярко говорит Эйшет. "Эта победа обеспечит тебе похвалу в залах нашей иерархии до конца времен. Такова была идея, Амбри..." Она качает головой. "Не так ли?"
Я чувствую, как она изучает меня. Насмехается надо мной. Я киваю, формулируя план так быстро, что мои мысли вызывают у меня дрожь. Мое будущее с Коулом сгорело в одно мгновение, и теперь вся моя цель в этом богом забытом царстве - защитить его от "Порока" любой ценой.
"Да, конечно", - говорю я с надменным видом. "Признаться, сначала это не входило в мои намерения, но, когда я понял, как этот простак влюбился в меня, это показалось очевидным".
Мне хочется вырвать себе язык за такие мерзости. За такую глупость. Так безрассудно. Ужас, разворачивающийся передо мной, вдвойне невыносим, потому что я должен была это предвидеть.
Потому что я позволил этому случиться.
"Понятно", - говорит Эйшет. "Потому что было бы неприятно узнать,
"Какие у меня могут быть другие планы?"
Жизнь с человеком, которого я люблю...
"Может быть, пойти по стопам Кассиэля?"
"Никогда", - говорю я. "Этот дурак отказался от вечности ради любви простой человеческой девушки."
Темноглазый взгляд Эйшет впивается в меня. "Мы наблюдали за твоим выступлением, Амбри. Ты очень убедителен".
Мое сердце бешено скачет в груди, пойманное в силки Эйшет.
Я насмехаюсь. "Моя жизнь была лишь чередой бесконечных страданий. Это было чистое дерьмо, разбивавшееся на мгновенные вспышки менее чистого дерьма и оргазм или два. Зачем мне возвращаться к этому? Зачем мне стареть, болеть и дряхлеть, когда я могу быть красивым и совершенным вечно?".
Она удерживает мой взгляд еще мгновение, затем кивает. "Я полагаю, что ты не откроешь Коулу, что все мы меньше, чем люди? Это испортило бы нам все удовольствие".
"Ни слова", - выдавил я из себя.
"Потому что, если ты это сделаешь, мы будем считать, что это предательство нашего дела. У нас не останется выбора, кроме как отправить тебя на другую сторону на вечные муки, пока Порок завершает начатое тобой дело".
Боги, что я наделал?
"Мне не нужна их помощь", - пробурчал я, выстраивая последнюю защиту. "Они - трио чертовых болванов. Ты хочешь сказать, что они ответственны за Элвиса? За Мэрилин? Моя задница."
"Нет, дорогой", - говорит Эйшет. "Они - часть более крупной секты Порока. Ты рассказал Коулу Мэтисону свою историю как человека, поэтому они взяли новые имена, но они вполне способны, уверяю тебя. В конце концов, им удалось заполучить то бриллиантовое ожерелье".
"Им удалось попасться. Мне - нет. Мне не нужно их вмешательство".
Демоница улыбается, хотя ее глаза пугающе жесткие и лишены чего-либо отдаленно человеческого.
"Асмодей считает иначе".
Больше ей нечего сказать, и она знает, что я это знаю. Опустошение, которое я произвел, расцветает в моем нутре, как прогорклый цветок. Это все, что я могу сделать, чтобы не опереться на стену. Если бы я когда-нибудь что-нибудь съел, меня бы точно стошнило на "Лабутены" Эйшет.
Но в этом хаосе мой путь ясен: я должен вырвать Коула из себя. Он не может любить меня, но, если ранить его слишком быстро, он станет уязвимым. Чтобы защитить его, мне придется разбивать его сердце медленно, вместо того чтобы разбить его одним сокрушительным ударом. Оставаться рядом с ним, пока я показываю ему, что не достоен его любви.