Муж для потомственной попаданки
Шрифт:
— Дуся!
— Не называй меня этим детским именем! — снова треснув подушкой по маковке, возмутилась. — И грабли убери! Охолони!
Толик вздрогнул всем телом и отшатнулся, но тут же опять подался вперед, стиснув талию и… уткнулся лбом в мой вздрагивающий живот. Голый! Причем и живот, и Толик! Правда, первый наполовину благополучно прикрывали джинсы, а второй оставался в брюках. Обрывки рубашки висели на шкафу. Мой свитер, вернее то, что от него осталось, валялись под столом. Один мой ботинок стоял на подоконнике, другой и вовсе зацепился за дверную ручку. Хоть убейте,
— Отпусти, — всхлипнула, выронив подушку и спрятав пылающее лицо в ладонях. — Толик, пожалуйста. Отпусти… Я тебя очень прошу, не делай так больше…
— Дуся… — застонал он все так же прижимаясь лбом к моему животу. — Я…
— Отпусти!!! — истерически завизжала и… зарыдала в голос.
Вот тут до него дошло. Полукровка отпрянул, одним прыжком пересек комнату, врезавшись спиной в секретер. Уставился на меня полными непонимания, сожаления и ужаса глазами, в фиолетовом мраке которых уже проглядывало серебро. А я, соскользнула вниз, встала на дрожащие ноги. Едва не упала, но как-то собралась и метнулась к шкафу. Сдернув с дверцы рубашку, прижала ткань к обнаженной груди и кинулась прочь, в свою комнату.
Меня душили слезы. Тело все еще ощущало прикосновения мужчины, которого я…
Как он мог? Неужели сам не понимает, насколько сложно его отталкивать? Я ведь не железная! Но сегодня… он переступил все границы. И самое страшное, даже сейчас, осознавая недопустимость наших отношений, от желания вернуться и с порога кинуться ему на шею всё внутри дрожало и горело. Прижаться к нему, обнять, зацеловать до полусмерти, просто отдать себя в его власть! Почувствовать себя птицей, которая взлетает навстречу буре, доверяясь ей бессмысленно, безоглядно…
Ворвавшись в свою комнату, натянула первое попавшееся, ничуть не заботясь ни о порядке в шкафу, ни о собственном облике, и, хлопнув дверью, метнулась по лестнице вниз. Когда я бегом ворвалась в конюшню, мальчишку, приставленного к лошадям, буквально снесло с дороги. Цапнув с крючка возле стойла недоуздок, уже через пару мгновений взлетела на любимую кобылку, наплевав на седло и приличия. Благо, ворота в помещение я в сердцах не открыла даже, а распахнула, едва не сорвав левую стойку с петель.
Мы нырнули в осень, ветер и дробный перестук копыт. Пригнувшись к теплой шее, я отдалась скачке. Вокруг дома, минуя узкие тропинки парка к широкой наезженной дороге, потом через поле в лес и…
Спешившись возле старого дуба, куда мы с Толиком так часто прибегали в детстве, я отпустила лошадь — всё равно, она никуда не уйдет — и подпрыгнув, влезла на толстую ветку. И еще чуть выше, чтобы дотянуться до краешка большого дупла и, подтянувшись, спрятаться от всего мира. Вот там, свернувшись клубочком на устилавшем дно сухом мху, я окончательно отпустила себя и заревела. Кажется, обняв колени, я даже выла, но держать себя в руках больше не было сил.
Несколько минут спустя, возле могучего дерева с узловатыми корнями и мощными ветвями остановился черный жеребец. Его всадник, бледный и напряженный, долго слушал душераздирающие рыдания,
Зажмурившись, мужчина до побелевших костяшек стиснул поводья и глубоко вздохнул. На закаменевшие скулы упал прорвавшийся сквозь густую крону солнечный луч. Всхрапнув, нетерпеливо топнул конь. Иволга неуверенно затянула свою песню, но оборвала её, едва начав, и перепорхнула на соседнее дерево, затерявшись в листве. Из дупла все так же доносились всхлипы и плач.
Всадник распахнул серые глаза.
Уже через пару минут он спрыгнул с толстой ветки старого дерева, одной рукой придерживая перекинутую через плечо рыдающую блондинку. Оказавшись на земле, перехватил свою ношу и, ни слова не говоря, вскочил в седло. Бережно прижимая девушку к себе, полукровка свистнул кобылке и направил жеребца прочь от дуба.
Ни в лесу, ни позже Дуся не сопротивлялась, но и успокоиться так и не смогла. Обвивая шею Толика руками, она прятала лицо на его плече и все плакала, плакала… Иногда рыдания на несколько минут стихали, но хрупкое девичье тело дрожало от попыток удержать внутри то, что рвалось наружу.
Передав лошадей на попечение конюшим, мужчина занес подопечную в дом. Поднялся по лестнице, пинком открыл дверь в свою спальню. Молча и решительно поставил девушку возле небольшого умывальника.
— Умойся, — приказал сухо и шагнул к шкафу, но Дуся сломанной куклой осела на пол, всхлипывая и вздрагивая всем телом.
Вернулся. Поднял. Умыл сам. Потом усадил на кровать и рывком сдернул с блондинки криво застегнутый приталенный жилет амазонки. Заскулив, девушка попыталась отодвинуться, стискивая ворот влажной после принудительных водных процедур блузки, но и этот предмет одежды спустя пару секунд, лишившись пуговиц, полетел к дальней стене.
Шаг в сторону. Почти неслышный скрип распахнутой дверцы.
Опустившись на колени возле кровати, мужчина надел на окаменевшую от такого Дусю собственный свитер.
— На удачу, — с горькой улыбкой прошептал, и поднявшись, протянул руку. — Пошли.
— Куда?
— В кабинет. Тебя ждет боевой маг королевских кровей и темный властелин.
— Маг, — со всхлипом.
— Как скажешь.
В кабинете я забилась в уголок, и, поджав ноги к груди, зажмурилась. Смотреть на Толика просто не могла, а времени на подготовку к новому переносу у него уйдет не менее часа. Чтобы новый кактус начаровать нужно сосредоточиться и взять эмоции за горло, а… друг на нервах, хоть внешне и выглядит спокойным. Но в том-то и дело, что СЛИШКОМ спокойным.
Увы, пересидеть бурю на полу за секретером мне не дали. Опекун решительно вытащил меня из-под защиты старой мебели и подтолкнул к дивану.
— Ложись и спи, — приказал.
— Как ты себе это представляешь? — через силу выдавила, стараясь не смотреть и на диван тоже. — После всего…
Полудемон оборвал сухим:
— Ничего не произошло! — в два шага оказавшись возле окна, он по привычке отпустил взгляд петлять по узким тропкам парка и продолжил еще суше и как будто отстраненно: