Муж и жена
Шрифт:
4
Моя мать до сих пор спит с включенным светом.
В доме, где она была молодой женой и матерью, где прошла большая часть ее замужней жизни, моя мама пытается заснуть с зажженным светом.
— Я всю ночь не могу сомкнуть глаз, Гарри. Я лежу с журналом «Хэллоу!» или тихонько слушаю «Радио-2». Только очень тихо, потому что у соседей недавно родилась малышка. Я тебе говорила об этом? Она просто прелесть! И только я задремлю, как тут же снова просыпаюсь. Забавно, да? И немного странно, правда?
— Вовсе не странно, мама. Ты не можешь спать
— Ну, не знаю, милый.
— Конечно же, ты не можешь уснуть. Ты просто не выключаешь свет. Ты не пробовала спать без света? Ну, попробуй хоть раз, мам, а? Ну, пожалуйста.
— Нет, не могу, — говорит она, приглаживая золотистый хохолок на макушке моего сына, который сидит на полу между нам и, изучая журнал с программой телевидения. — Не могу лежать в темноте одна, без твоего отца.
Мой отец умер два года тому назад.
Именно столько лет прошло с тех пор, как мой отец лежал на больничной койке с одурманенной болью и таблетками от этой боли головой. Его постоянно мучили приступы тошноты, и я думал, что рак легких убьет не только его, но и мою мать. Я не представлял, как она сможет жить без него. Но, оказывается, женщины вроде моей матери крепче, чем кажутся. Эти вечные жены, преданные хранительницы очага, лишь однажды позволили себе взбунтоваться и надели мини-юбки на короткий период времени, когда шестидесятые годы сменялись семидесятыми. Женщины вроде моей матери были созданы, чтобы перенести любые трудности, даже принять своих суровых мужей. Да, она не могла заснуть без света, но она сумела выжить без него. Теперь это было ясно.
Мои родители так долго были единым живым организмом. Пэдди и Элизабет прошли долгий путь от школьной влюбленности до заботливых дедушки и бабушки, этот великий путь, который многим супружеским парам еще предстоит преодолеть. Я никогда не мог себе представить одного из них без другого.
Я знал, что мой отец не могжить без моей матери. Если бы она ушла из жизни первой, то он бы не пережил этого, потому что для него сразу бы исчез смысл жизни. Я полагал, что моя мать тоже не выживет без отца.
Но я оказался не прав.
Моя мать принадлежала к тому последнему поколению женщин, которые знают, что мужчины, за которых они вышли замуж, будут заботиться о них. Она не видела ничего необычного в том, что именно мой отец водил машину, зарабатывал деньги, проглатывал, придя с работы, ужин, сидя в большом кресле как великий вождь, который вернулся домой после триумфального военного похода.
Но к старости, оставшись вдовствовать, поколение моей матери проявило независимость характера, которую раньше от них никто не ожидал. Оказалось, что все эти практичные домохозяйки пятидесятых-шестидесятых годов, представляющие последних из женщин, своими руками шивших и чинивших одежду для своих детей и неизменно предпочитавших скромные вязаные кардиганы пастельных тонов, имеют стальную закалку.
Моя мать не умерла. Смерть отца не убила ее, потому что она отказалась считать, что ее жизнь закончилась с его смертью.
Она встречалась со своими подругами за чашкой кофе с пирожным. Они обменивались
— Замечательный голос, — говорила она о Долли Партон. — И замечательная фигура.
Каждый день она разговаривала по телефону со всеми своими братьями. Дозвониться до нее просто невозможно. У нее было постоянно занято: она подолгу расспрашивала их о работе, о детях, о здоровье.
Моя мать жила без моего отца — человека, вокруг которого она когда-то построила свою жизнь. Теперь она проживала свою собственную жизнь.
Мне это казалось невероятным, и ей, как я подозреваю, тоже.
Когда отец умер, она просто помешалась от горя. Она могла разрыдаться в магазине, в автобусе. И ничего не могла с собой поделать. Она плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы. Но все-таки справилась с собой, даже более того, она научилась справляться с жизнью, полагаясь только на себя, снова научилась смеяться.
— Я еще не умерла, — любила она повторять. Не говоря о свете, горевшем всю ночь напролет (интересно, чего она боялась в темноте?), она держалась прекрасно. Конечно, это была уже несколько другая женщина, но о том, что было раньше, сейчас речь уже не шла. Она прекрасно приспособилась к этому новому миру, который так переменился без ее любимого Пэдди. Моя мать выдержала, потому что была не просто женщиной, которая любила моего отца. Она любила людей. Всех людей вообще. Например, своих молодых соседей с малышом, старушку, жившую через дорогу, — тетушку Этель, которая в действительности не приходилось мне никакой тетей, а была старинной маминой подругой.
Она любила всех своих давнишних приятельниц, которые встречались ей на главной улице пригородного поселка, где прошла ее жизнь. И конечно же, она любила свою семью. Всех своих братьев, количество которых только недавно начало уменьшаться, их жен, их взрослых детей, у которых теперь уже были свои дети. И, наконец, она любила меня, своего единственного сына.
Но больше всех и сильнее всех моя мама любила своего внука — Пэта. Мой сын являлся самой главной причиной, которая заставляла ее держаться теперь, когда отца не стало.
— Он — моя единственная любовь в жизни, правда, милый? Он — мой маленький любимчик.
Мой сын терпеливо улыбался, протягивая руку за пультом управления.
У моей матери имелся и уникальный талант, который заключался в том, что рядом с ней все чувствовали себя любимыми. И не только потому, что она разговаривала, часто употребляя ласковые слова вроде милый, дорогой, мой красивый и мой ангел, что было для нее естественным, как и для других женщин ее поколения. Она давала почувствовать, что вы для нее являетесь самым главным в жизни, даже если просто предлагала чашку чая, или приглаживала вам волосы, или вязала вам нечто, что вы наденете только в том случае, если собираетесь встретиться с ней.