Муж и жена
Шрифт:
Выйдя из кухни, в саду перед домом Анна увидела Джулиуса. Она пошла к нему.
— Полагаю, я должен поблагодарить вас за заботу — вы позволили мне передохнуть несколько часов, — сказал он. — Я проснулся в пять утра. Надеюсь, у вас нет причин сожалеть, что вы отправили меня спать? Я пошел в комнату Джеффри и увидел, что он ворочается во сне. Я еще раз дал ему снотворное, и он утих. Сейчас жара нет. Он немного осунулся, побледнел, в остальном — ничего страшного. К вопросу о его здоровье мы еще вернемся. Но прежде хочу кое-что сказать вам о перемене, которая, возможно, произойдет
— Он согласился разъехаться и жить врозь?
— Нет. Тут он продолжает упрямиться. Я обрисовал ему дело со всех углов зрения. И все же он отказывается, решительно отказывается от своей части наследства, которая позволила бы ему до конца жизни быть независимым человеком.
— Эта сумма схожа с той, лорд Холчестер, какую он мог бы получить…
— Если бы женился на миссис Гленарм? Нет. Мой долг перед матерью, а также положение, в которое меня поставила смерть отца, не позволяют мне предложить ему такие деньги, какими располагает миссис Гленарм. Но и этот доход совсем неплох, и отказываться от него — безумие. Я приложу все силы, чтобы заручиться его согласием. Он должен принять этот дар, и он его примет.
Его последние слова не прозвучали слишком обнадеживающе. Анна решила сменить тему.
— Вы хотели мне что-то сказать, — напомнила она. — Насчет предстоящей перемены.
— Верно. Здешняя домовладелица — весьма странная особа; и она совершила весьма странный поступок. Она уведомила Джеффри, что ему придется отсюда съехать.
— Съехать? — повторила Анна в изумлении.
— Да. Уведомила официальным письмом. Она передала его мне незапечатанным, едва я вышел из комнаты сегодня утром. Добиться от нее объяснения я не смог. Это несчастное безъязыкое существо лишь написало на своей дощечке: «Если хочет, пусть заберет назад свои деньги; но он отсюда уедет!» К моему немалому удивлению (ибо женщина эта в высшей степени ему антипатична), Джеффри отказывается уезжать — не раньше, чем истечет срок их договора. На сегодня я их как-то примирил. Весьма неохотно миссис Детридж согласилась дать ему еще сутки. Так обстоят сейчас дела.
— А какова причина? — спросила Анна.
— Выяснять ее бесполезно. Видимо, у хозяйки помутнение рассудка. Ясно одно — держать вас здесь Джеффри больше не может. Вот вам и перемена — вы распроститесь с гнетущей атмосферой этого дома. А это уже хорошо. И вполне возможно, что новые пейзажи, новое окружение к лучшему повлияют на Джеффри. Скорее всего, его поведение объясняется каким-то скрытым нервным заболеванием — иначе оно просто непостижимо, — выявить которое надлежит врачам. Я не намерен скрывать от себя или от вас, что ваше положение здесь достойно всяческого сожаления. Но прежде чем впадать в отчаяние, надо по крайней мере выяснить — а не объясняется ли нынешнее поведение брата нынешним состоянием его здоровья? Я размышлял о том, что вчера вечером сказал мне доктор. Прежде всего мы должны показать Джеффри самым лучшим врачам. Что вы об этом думаете?
— Я не осмеливаюсь сказать вам, лорд Холчестер, что я об этом думаю. Я постараюсь — это все, что я могу предложить вам за вашу доброту, — постараюсь взглянуть
— Конечно, нам нужен именно он! Я попрошу его приехать сюда сегодня или завтра. Могу ли я быть вам еще чем-нибудь полезным? В городе я первым делом заеду к сэру Патрику. Что-нибудь ему передать?
Анна заколебалась. Приглядевшись, Джулиус заметил, что имя сэра Патрика заставило ее вспыхнуть.
— Передайте ему мою искреннюю благодарность за письмо, которое любезно согласилась передать мне вчера вечером леди Холчестер, и упросите его, от моего имени, не подвергать себя риску, который… — она замялась, но все-таки окончила предложение, опустив глаза к полу, — …может возникнуть, если он приедет сюда и будет настаивать на встрече со мной.
— У него есть такое намерение?
Она снова заколебалась. Нервный тик в уголке рта стал заметнее обычного.
— Он пишет, что пребывает в состоянии невыносимой тревоги и полон решимости увидеть меня, — негромко ответила она.
— Скорее всего, эта решимость приведет его сюда, — заметил Джулиус. — Когда мы виделись вчера, сэр Патрик говорил о вас с таким восхищением…
Он умолк. На ресницах Анны заблестели крупные слезы; одной рукой она нервно теребила нечто (возможно, письмо сэра Патрика), спрятанное под лифом платья.
— Я благодарна ему от всего сердца, — сказала она глухим, дрожащим голосом, — но лучше ему сюда не приезжать.
— Может быть, вы напишете ему?
— Мне предпочтительней, чтобы вы передали мои слова устно.
Джулиус понял, что эту тему лучше оставить. Письмо сэра Патрика чем-то сильно ее впечатлило, и, похоже, Анна — чувствительная натура — не хочет в этом признаваться даже себе самой. Они направились к коттеджу. Но их ждала неожиданность. В дверях им встретилась Эстер Детридж, в шляпке, одетая для выхода: она явно куда-то собралась в столь ранний час!
— Вы уже на рынок? — спросила Анна.
Эстер покачала головой.
— Когда вы вернетесь?
Эстер написала на дощечке: «Только к вечеру».
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, она накинула на лицо вуаль и направилась к калитке. Вечером, проводив доктора, Джулиус оставил ключ в столовой. Сейчас Эстер держала его в руках. Она отперла калитку, прикрыла ее за собой, а ключ оставила в замке. Не успела хлопнуть калитка, как в коридоре появился Джеффри.
— Где ключ? — спросил он. — Кто это вышел?
Его брат ответил. Джеффри переводил настороженный взгляд с Джулиуса на Анну.
— Куда ее понесло в такую рань? — спросил он. — Или она специально ушла из дому, чтобы не встречаться со мной?
Джулиус подумал, что такое объяснение похоже на правду. Джеффри, хмурясь, вышел к калитке, запер ее, положил ключ в карман и вернулся к ним.
— Я вынужден держать калитку запертой, — сказал он. — Квартал кишит попрошайками и бродягами. Если вы захотите выйти, — добавил он, обращаясь непосредственно к Анне, — я сопровожу вас, как и надлежит хорошему мужу.