Муж и жена
Шрифт:
Она опять же машинально шагнула к столу — и остановилась.
— Может быть, вы предпочитаете позавтракать в одиночестве, — спросил он.
— Если не возражаете, — едва слышно произнесла она.
— Минутку. Прежде чем вы уйдете, я хочу вам кое-что сказать.
Она молча ждала. Молчал и он, что-то прокручивая в памяти, — видно было, как он силится что-то вспомнить. Наконец он заговорил.
— Я провел в раздумьях целую ночь, — сказал он. — И за эту ночь стал другим человеком. Я прошу у вас прощения за сказанное вчера. Вчера я плохо соображал, что говорю. Нес полную чушь. Прошу вас, забудьте об этом
Эту необыкновенную речь он произнес, будто мальчишка-тугодум, затвердивший трудный урок, — глаза в пол, пальцы нервно застегивали и расстегивали пуговичку на жилете.
Анна вышла из комнаты. В коридоре она едва не лишилась чувств, пришлось опереться о стену. Его неестественная вежливость повергла ее в ужас; его вызубренное назубок раскаяние сковало ее душу зловещим холодом. Ее охватил непередаваемый страх: когда Джеффри метал громы и молнии, когда разражался площадной бранью, он не был ей так страшен.
Из комнаты вышла Эстер Детридж и прикрыла за собой дверь. Внимательно посмотрев на страдалицу, она что-то написала на своей дощечке и повернула ее к Анне. «Вы ему верите?» — вот были ее слова.
Оттолкнув от себя дощечку, Анна взбежала по ступеням. Заперла дверь на задвижку — и рухнула в кресло.
«Он что-то замышляет против меня, — сказала она себе. — Но что?»
К горлу подкатила тошнота, кажется, впервые в жизни она ощутила страх физически, и вопрос повис в воздухе. Сердце будто замерло, закружилась голова. Она подошла к открытому окну глотнуть свежего воздуха.
В тот же миг у калитки зазвенел колокольчик. Готовая подозревать всех и вся, она внезапно испугалась: нельзя, чтобы ее здесь видели! Она спряталась за занавеску и осторожно выглянула из-за нее.
Был впущен ливрейный слуга. В руке он держал письмо. Проходя мимо окна Анны, он сказал служанке:
— Меня послала леди Холчестер. Мне нужно срочно увидеть мистера Деламейна.
Они вошли в дом. Наступила пауза. Потом лакей лорда Холчестера появился снова, отворил калитку и ушел. Снова пауза. И вдруг в ее дверь постучали. Анна заколебалась. Стук повторился, из коридора послышалось невнятное бормотанье Эстер Детридж. Анна открыла дверь.
Эстер принесла завтрак. На подносе среди посуды лежала записка. Анна узнала почерк Джеффри; вот что она прочла:
«Вчера умер мой отец. Напишите ваши распоряжения касательно траурного туалета. Их заберет посыльный. Вам нет надобности беспокоить себя и ехать в Лондон. Человек из магазина приедет сюда сам».
Не поднимая головы, Анна уронила листок бумаги на колени. В ту же секунду взгляд ее уперся в невесть откуда взявшуюся дощечку Эстер Детридж, на которой было начертано:
«Сегодня приезжает его мать. Его брата вызвали из Шотландии телеграммой.
Анна знаком попросила оставить ее одну. Та вышла, но не закрыла за собой дверь, а только притворила.
У калитки снова зазвенел колокольчик. Анна опять подошла к окну. Это оказался всего лишь посыльный; он пришел получить распоряжения на день. Едва он вошел в сад, появился почтальон с письмами. Через минуту снизу донесся голос Джеффри, деревянные ступеньки заскрипели под его тяжелыми шагами. Анна поспешила к двери — замкнуть ее на задвижки. Но Джеффри ее опередил.
— Вам письмо, — сказал он, следя за тем, чтобы не переступить порог комнаты. — Я не собираюсь навязывать вам свою волю, я лишь прошу сказать мне, от кого письмо.
Он был как никогда скромен, держал себя в руках. Но глаза (когда он взглянул на нее) выдавали его — в них таилось недоверие.
Она взглянула на почерк на конверте.
— От Бланш, — ответила она.
Он тихонько просунул ногу между дверью и дверным косяком и подождал, пока она открыла и прочитала письмо Бланш.
— Можно и мне прочесть? — спросил он и протянул через дверь руку.
Раньше Анна обязательно воспротивилась бы, но сейчас, когда дух ее ослаб, подчинилась ему. Она передала Джеффри распечатанное письмо.
Оно было очень лаконичным. За исключением кратких заверений в любви, оно категорически ограничивалось целью, ради которой было написано. Бланш предлагала навестить Анну сегодня пополудни, в сопровождении своего дяди; это письмецо она посылает, дабы убедиться, что застанет Анну дома. Вот и все. Видимо, письмо было написано не без помощи сэра Патрика.
Чуть задумавшись, Джеффри вернул письмо.
— Вчера умер мой отец, — сказал он. — До его похорон моей жене лучше не принимать посетителей. Я не собираюсь навязывать вам свою волю. Я лишь говорю, что до похорон здесь не должно быть посетителей — за исключением членов моей семьи. Передайте вниз записку. Когда посыльный поедет в Лондон, он отвезет ее вашей подруге.
С этими словами он вышел.
Призыв соблюдать приличия в устах Джеффри мог означать одно из двух: либо это была вульгарная издевка, либо имелась в виду какая-то высшая цель. Может, в смерти отца он увидел отличный предлог начисто изолировать жену от окружающего мира? Или у него есть причины, пока ей не известные, опасаться встречи Анны с ее друзьями?
В томительном ожидании прошел еще час, и наконец снова появилась Эстер Детридж. Посыльный уезжает, пусть она отдаст распоряжения насчет траурной одежды и напишет записку для миссис Арнольд Бринкуорт.
Анна записала свой заказ, черкнула несколько строк для Бланш. Когда закончила, между писчей бумагой и ее глазами снова вклинилась жуткая дощечка, твердой рукой на ней было начертано безжалостное предупреждение. «Он запер калитку. Если кто-то позвонит, надо идти к нему за ключом. Написал письмо какой-то женщине, миссис Гленарм. И снова пил бренди. Точно мой муж. Будьте осторожны».
Итак, единственный путь за пределы высоких стен, окружающих коттедж, закрыт, заперт на ключ. Ее друзья лишены возможности видеть ее. Одиночное заключение, а тюремщик — ее муж. Она не провела в коттедже и суток, а уже вон до чего дошло. Что же будет дальше?