Муж, которого я забыла
Шрифт:
И ведь он мог просто сдать меня на какие-нибудь опыты, оставить в клинике и жить себе спокойно. Но нет. Заботится обо мне. Решает мои проблемы.
Когда я сама даже не могу решиться на… Сближение.
Тихий скрип двери, звук шагов, и кто-то прерывает моё одиночество, запираясь в соседней кабинке. Я успокаиваюсь и иду к раковине. Монотонно мою руки в прохладной воде. Кабинка за спиной отворяется снова. Шаги приближаются ко мне.
Я отключаю воду и собираюсь уйти, но не успеваю сделать и шагу. Чьи-то руки
— Ну, что, сучка малолетняя! Вот и встретились. Хочешь, чтобы инвалидка и дальше продолжала жить и не пострадала? Дай разрешение на отгрузку с пятого склада тому, кто попросит, и не сообщай об этом своему мужу, и никто не пострадает!
Слезящимися глазами я выхватываю детали: тёмная или чёрная толстовка с низко натянутым капюшоном, лицо, утонувшее в темноте, длинные толстые пальцы, крупные ладони.
Мужчина гладит мою скулу, сжимает крепче руку на моём горле и вдруг встряхивает. Я ударяюсь затылком о стену.
— Будешь послушной девочкой, и никто не пострадает. — Снова повторяет незнакомец. — Пятый склад. Подпиши разрешение на отгрузку.
— Мой муж, — хриплю ему, — не позволит…
— Ты — хозяйка! Ты! Тебе и решать вопрос. Вздумаешь взбрыкнуть, начну с калеки.
Он снова встряхивает меня, ударяя всем телом о бетон, резко отпускает и уходит. Я жадно хватаю ртом воздух, оседая на пол.
Я не собираюсь причитать, почему я не отказалась от наследства в пользу других детей своего отца. Не стану размышлять, зачем отец оставил мне эту компанию. Не буду жалеть себя.
С меня хватит!
Неожиданно для самой себя я испытываю вовсе не страх. Не впадаю в панику. Я чувствую злость. Ярость клокочет в груди. Я вспоминаю каждое мерзкое слово своих родственничков в кабинете нотариуса, жалящие слова сотрудников этой грёбаной фирмы, откровения свекрови. Вспоминаю всё, что мне довелось пережить за последние пару месяцев, и понимаю: всё, что произошло, каким-то образом связано с делами на этом складе.
Из-за этого наследства я не только оказалась здесь, прижатая к стене, но и… забыла своего мужа!
Я пока не знаю причин, не знаю, кто и зачем сделал это со мной, как и не знаю, что именно, но теперь я твёрдо убеждена — я не стану больше терпеть!
И прятаться за спиной Акманова больше не стану! Не хочу, чтобы кто-то считал меня его самой большой проблемой и ошибкой. С меня довольно!
Мне нужно взять себя в руки и перестать трястись как осиновый лист от каждого шороха. Я должна пойти в офис, пересмотреть все бумаги отца и узнать все его тайны. Я должна узнать, что скрывают на пятом складе, из-за чего весь сыр-бор. Я должна найти всех, кто замешан в незаконных перевозках. Я должна узнать, почему я забыла мужа. Я должна узнать, кто в этом виноват. И я, чёрт возьми, узнаю!
Упираясь дрожащей
Я больше не буду девочкой для битья. Я больше никому не позволю вытирать об меня ноги. И мне надоело быть послушной.
Я всю жизнь была послушной, и куда меня привела эта дорога?
Я выхожу из больничной уборной в коридор с приглушённым светом. В трёх метрах от двери, прислонившись спиной к стене стоит Акманов. Взгляд опущен на ноги или в пол. На лице — хмурое выражение.
Услышав мои шаги, муж поднимает взгляд. Внимательно всматривается и облегчённо расслабляется.
Я направляюсь прямиком к нему. Обвиваю руками шею, игнорируя удивление мужчины, и ловлю губами его губы.
Денис поддаётся мне недолго. Как только его руки ложатся на моё тело, прижимая меня так тесно, что я чувствую его жар, его твёрдость, биение его сердца, мне остаётся только подчиняться властным и настойчивым губам мужа.
— Ого, — усмехается он. — Я готовил оправдательную речь, но ты умеешь удивлять, Луковка.
Он берёт меня за руку и ведёт назад, к палате Лины. А там сидит его мать. На её лице читается недовольство, даже брезгливость.
Быстро, чтобы не успеть передумать, я сажусь рядом со своей свекровью и кладу ладонь ей на руку.
— Римма Германовна, я не идеальная сноха, я принесла столько проблем вашему сыну, что я прекрасно понимаю ваши чувства. Но я не его ошибка. Пусть я не помню многого, но я люблю Дениса, и обязательно всё исправлю. Я сама разберусь в безобразии, доставшемся мне от отца. Сама. И с Линой помогу, если нужен будет уход… Простите и дайте мне шанс реабилитироваться в ваших глазах.
Она скептически усмехается и ничего не говорит. Мне и не нужно. Главное я сказала. А всё остальное мы решим со временем.
Никто больше не назовёт меня проблемой моего мужа. Не позволю!
Я встаю и уверенно улыбаюсь Денису.
— Ты должен остаться здесь. А я поеду домой.
— Нет, Лукерья. — Он качает головой, но смотрит на свою мать.
— Денис, ты сейчас нужен своей семье, — тихо говорю ему.
— Ты тоже его семья, — говорит Римма Германовна, — езжайте домой. Я позвоню, если будут новости.
— Спасибо, мама! — Тихо бросает Денис, подхватывая мою руку.
В его тоне и укор, и благодарность, и уважение, и недовольство.
Но он уверенно ведёт меня к выходу, по пустынному, полутёмному больничному коридору, и я следую за ним.
Мимо нас проходит полуночный пациент больницы. Глубокий капюшон его толстовки скрывает его лицо, но я уверена, что этот мужчина наблюдает за мной.
Я посылаю ему ослепительную улыбку и от души выставляю вперёд средний палец.
Я принимаю приглашение сыграть. Но игра будет по моим правилам.