Муж мой - враг мой
Шрифт:
— Как прошел твой день?
— Теперь — великолепно!
С момента отбытия вдовствующей герцогини семейные ужины стали для меня куда меньшим испытанием. С виду, ничего существенно не поменялось, разве что стало за столом на три персоны меньше, но ощутимо изменилась общая атмосфера. По крайней мере — для меня ощутимо. Стала более расслабленной. Спокойной.
Хотя возможно, более расслабленной и спокойной стала я — но теперь я участвовала в общей беседе. И не только
Хотя, следует отдать Вейлеронам должное: по части любви к пикировкам они ничуть не уступали Алассам. В замке Лунь… то есть, дома, тоже любили позубоскалить что глава рода, что братцы.
И если быть честной, это было даже приятно. Я находила немалое удовольствие в том, чтобы отбрить остроту — ни в коем случае не выходя за рамки этикета, и с учетом положения и статуса как своего и острослова, так и наиболее важных персон среди присутствующих и их возможных реакций.
Невинная и милая моему сердцу битва — но нынче это была именно игра, а не сражение не на жизнь, а на смерть.
Принимать в ней участие слишком уж рьяно я не спешила, но изредка позволяла себе удовольствие отбить один-другой выпад.
Такие ужины мне нравились куда больше, поэтому, когда нынешний подошел к концу, я не испытывала желания сбежать к себе и спрятаться, а пребывала в настроении вполне благодушном.
— Не откажите мне в прогулке, дорогая супруга! — попросил его светлость, отодвигая для меня стул, чтобы я могла подняться.
От Алиссандра ощутимо веяло сытым довольством, и я смутно связывала его с нашим дневным разговором, но не была уверена. Может, у меня просто мания величия.
А от приглашения я в первый момент растерялась: прогулка? Да я по Стражу и так нагулялась, особенно за сегодня…
— Да, конечно, ваша светлость! — я присела в почтительном реверансе.
В конце концов, если герцог желает прогуляться по своему дому с собственной супругой, то кто ж ему откажет?
Лис улыбнулся мне, и обратился к дворецкому, дисциплинированно застывшему у стены:
— Прикажите подать госпоже верхнюю одежду.
Та-а-ак! То есть, гулять мы будем не в замке?
От этой новости я существенно повеселела, и вдруг поняла, что, оказывается, с того момента, как прибыла в Страж, я почти не покидала замок, а мои редкие визиты на свежий воздух по пальцам можно пересчитать!
Не удивительно, что я так воспрянула духом.
Одежду я дожидалась с внешним спокойствием, но с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать приплясывать на месте.
Они появились через несколько минут. Моя камеристка и горничная шли рядом, локоть к локтю, и выражения лиц у них были настолько приличные, что я сразу догадалась: подрались!
В результате драке Нита отстояла себе право на мою шубу, и теперь держала ее перед собой, как знамя, гордо подняв голову,
Я укусила себя за язык, чтобы скрыть смех.
Боги-боги, за что мне две эти девицы?! С ними никакого балагана не нужно — представление каждый день на дому!
Лис шагнул вперед и почтительно принял у чопороной Ниты ее ношу, и помог мне одеться.
Анабель, не дожидаясь, пока герцог выполнит за нее всю работу, присела, и деловито и уверенно помогла мне переобуться, а когда мы закончили, сам Лис уже был готов.
Темное пальто подчеркнуло широкие плечи и узкую талию не хуже военного мундира, и ужасно шло герцогу Вейлеронскому. Герцогу Вейлеронскому, вообще, по моим наблюдениям всё шло — и это обстоятельство немало удручало его супругу. Зачем мужчине такая особенность? Мне бы она куда больше пригодилась!
Лис подал мне руку, и улыбнулся углами губ.
Уж не читает ли он мысли?
Боги-боги! От этого предположения меня окатило ужасом, и я быстро отмахнулась от подобной вероятности: не-е-е, точно не читает! Читал бы — уже давно бы пришиб свою молодую, прекрасную и во всех отношениях достойную (но весьма коварную) супругу!
Темнота зимой спускается рано. Но ночь не была черна: залитый лунным светом снег и фонари освещали герцогский парк. Мерцали в воздухе редкие снежинки, полыхали хрустальным огнем оледенелые ветви деревьев. Красивая ночь, снежная и лунная.
Мы гуляли по ухоженным дорожкам и парковым мостам, и ужасно хотелось рассказать, как я сбегала зимой на озеро, как каталась наперегонки с Ан-Баир — я с одной стороны льда, она с другой, и гибкое длинное тело русалки светилось сквозь толщу его жемчужным светом…
Слова зудели и свербели на кончике языка, рвались наружу, а я… мне было ужасно обидно. Но никто в моих глупых желаниях и мелких обидах был не виноват. Взяв себя в руки, я отогнала недостойные чувства. Истинно благородная тэя сейчас завела бы с мужем подобающую беседу на приличную тему:
— Лис, а ты в детстве когда-нибудь удирал из-под надзора нянек и гувернеров? — по-моему, получился приемлемый компромисс между истинно благородной тэей и мной.
Мы стояли в самом конце моста через который только что перебрались, изящного, высокого посередине, но совсем низенького тут, огражденного перилами, и любовались видм: белые контуры деревьев, скрывшие замок Страж, причудливо переплетающийся естественный и искусственный свет, горбатый мостик и закованный в лед пруд.
— А как же! — живо откликнулся супруг, возможно, мне показалось, но в голосе его послышались неприкрытая радость от моего вопроса. — Вот как раз зимой кататься на льду и удирал!