Муж с пониженной социальной ответственностью
Шрифт:
Наконец она поднялась с кресла и сделала 4 шага до дивана. Как сомнамбула, не ощущая тела, легла… Ее сильно трясло. Она слышала частую дробь зубов друг о друга…
Никогда! Никогда за всю свою жизнь она не испытывала такой сильной душевной боли. Даже когда 10 лет назад на ее глазах умирал отец, держа ее за руку, и она физически ощущала, как он безвозвратно «уходил туда» вместе с ее ощущением счастливого и защищенного им детства и юности. Был ужас от неотвратимости происходящего, были слезы от потери чего-то очень дорогого, близкого и очень ценного… Но все же такой сильной душевной боли, как сейчас, тогда не было!!!!
Тогда она потеряла родного ей человека, а сейчас она за короткое мгновение потеряла саму себя…
Это было даже не осознание – за несколько часов «отключки» в ее голове не
Какая-то «Сущность» с «мясом» вырвалась из оболочки тела, оставила внутри этой оболочки пустоту … вакуум … и вся атмосферная мощь внешнего мира стала давить на скорлупку-тело, причиняя невообразимую боль от ПОТЕРИ СЕБЯ!!!!!! Ее «Сущность» металась, потеряв форму и не находила себе места… Она это отчетливо осознала не как фигуру речи, а как вполне реальное состояние. Это было просто физически невыносимо!!!!!! Неприкаянность! Очень точное слово для этого состояния.
С усилием она заставила себя встать с дивана и пойти на кухню за лекарством. Кошмар только начинался. Для нее открылись Врата Ада…
Родители
Ее родители были знакомы друг с другом больше 60 лет. Познакомились они в эвакуации в Сибири, куда их по «Дороге жизни» – льду Ладожского озера, вывезли из блокадного Ленинграда сначала на машинах, а потом «детскими» эшелонами по железной дороге на восток страны. Тогда 11 летний мальчишка и положил глаз на худющую, но очень волевую 11 летнюю девочку с белыми жидкими прямыми соломенными волосами, подстриженными в каре. Дети войны. Как рассказывали родители: он влюбился в нее сразу, а она в него нет… Только через несколько лет, уже после войны, она поняла, что он – ее половинка. В 1945 все они вернулись обратно в Питер. Мама закончила школу, отец – суворовское военное училище, затем оба отучились в институтах и поженились в 1952 году. Через год появилась первая дочь. Отца, как военного, отправили служить в Крым. Тогда родилась и вторая дочь.
Отец был типичным романтиком и трудоголиком, плохо знавшим реальную жизнь. В Ташкентском, а потом и в Петергофском суворовском военном училище их воспитывали в духе гуманизма, офицерской романтики и «служении идеалам коммунизма». Он не был приспособлен к реальной жизни. Мама, еще за два года до окончания мединститута проработала в питерской клинике для инвалидов с детства, и хорошо понимала природу человека, а также его мотивацию в разных жизненных обстоятельствах. В силу этого, именно она занималась практической стороной жизни семьи. Врач. В психологическом плане именно мама была жизненным компасом и опорой отца в море человеческих отношений внешнего по отношению к их семье мира. К разбору в семье жизненных ситуаций, которые случались у отца на работе и которые обсуждались между родителями, а также медицинских рисков службы, дети не привлекались. Отец и мать обсуждали это на кухне. Несмотря на железную логику мамы и знание ею жизни, отец все равно поступал по-своему, исходя из своих идеалистических представлений о «пользе дела»… И он на практике «считал нейтроны руками». Мама нервничала и кричала на отца в основном из-за этой его непрактичности, которая в итоге приводила к его неоднократным клиническим состояниям – он перенес пять инфарктов и три инсульта. Каждый раз спасала его она – шприц у нее всегда был наготове, как и набор всех необходимых лекарств. Она очень боялась его потерять… На периодически случавшиеся споры и ссоры между родителями при обсуждениях каких-то коллизий на работе отца, дети не обращали внимания. Для них отношения отца и матери, как мужа и жены, были монолитны и незыблемы. Скала верности. Ссоры родителей основ семьи никогда не затрагивали, и эта модель была для детей жизненным эталоном. Чем-то само собой разумеющимся.
Его родители также были знакомы с самого раннего детства. Родились и выросли в архангельской деревне. Они тоже были детьми войны, скорее – уже подростками. Отец в последний год войны кончал школу юнг на Соловках и даже участвовал в боях на Северном море. Затем после школы оба так же, как и ее родители, окончили каждый свой институт и поженились в том
Странно – по внешним проявлениям его отец был очень мягким человеком, но при этом отличался большим упрямством и внутренней непреклонностью характера. Мать же отличала строгость и, даже, некоторая суровость не только в облике, но в эмоциональных проявлениях – она была учителем в начальной школе. Она практически не интересовалась жизнью других людей и редко расспрашивала о ком-либо – в большинстве своем рассказывала детям и невестке свои личные истории, либо истории ее взаимоотношений со своими собственными учениками. Его родители жили в своем очень обособленном мире, в основном только для своих детей, и те никогда ни в чем не нуждались. Можно даже сказать, что родители, как наседки, ограждали их абсолютно от всех жизненных трудностей, даже связанных с мелкими обязательствами по дому.
Траектории обеих этих «военных» семей пересеклись в одном из тульских военных гарнизонов, где жили «архангельские» и куда перевели «питерских» из Крыма…
Эриксоновский гипноз
Вернувшись через какое-то время в кабинет, она обнаружила все еще работающий компьютер… Присела на кресло-вертушку, и быстро «листанула» мышкой по страницам открытого файла до первой, имевшейся там фотографии.
С нее в пол-оборота смотрела красивая молодая немного полноватая женщина в белой блузке с низким V-образным вырезом, обрамленным крупным рюшем. Через этот вырез видна была упругая маленькая грудь и гладкая белая кожа. Модная стрижка «косое каре» светлых прямых волос… большие продолговатые широко посаженные глаза… чувственный рот. Нос был прямой длинный и немного заостренный, придавая всему ее образу несколько хищноватый вид. Портила всю ее красоту большая выпуклая бородавка на шее, которая сразу бросалась в глаза… «Жаба!!» – сразу пришло ей в голову. Выражение лица женщины показалось манерным и как будто специально «скроенным» под задачу очаровать кого-то: поволока на глазах и чуть выставленные вперед губки. В самой позе был некий вызов и утверждение: «Я красива!»
На следующей странице они были сфотографированы вместе: эта женщина и ее… Алешка… Он одной рукой обнимал ее за талию и широко улыбался, а она повисла на его плече, сцепив обе руки в замок и прильнув всем телом к его боку… Снято это было где-то на пикнике, в освещенном солнцем лесу.
На третьем фото та же женщина была сфотографирована дома на фоне наряженной Новогодней елки с большим пушистым котом на руках – была одета в майку, шелковые спортивные трусы и гольфы. Она явно не выглядела худенькой – круглые бедра и толстые голые ляшки… с целлюлитом.
«Не мой типаж! … Я так понимаю, что это и есть … Лю-ю-ю-да», – догадалась она и больше ничего не захотела смотреть – закрыла файл и резко выключила компьютер. «Довольно!!!» – теперь все, что она до этого прочитала, и фото, которые увидела, как каленым железом впечатались ей в память.
«Ну его к чертовой матери! Какой гад! Предатель!! … Получается, он мне лгал!!!!» – она буквально захлебнулась в этом чувстве. Сердце опять заколотилось, как бешеное…
Еще не успокоившись до конца, с дрожащими руками, она собрала собак и пошла на улицу. Перейдя через дорогу, привычным маршрутом углубилась в лес, но потом свернула с широкой тропы на боковую тропинку, чтобы никого не встречать по дороге: надо было прийти в себя – в ней бушевала буря негодования и обиды!
Мысли вперемешку крутились по кругу: «Как он мог!!! Как…?!» – сглатывала она слезы: «А что как? Я… что – первая и последняя, что ли? Все банально! Просто она моложе… лет на десять, как минимум. А у него – бес в ребро!! Очевидно, наступил теперь и мой черед… Но как же так?! Столько лет вместе… со школы ведь…за одной партой…»
Вернулась домой она часа через два, не приняв никакого решения, временно немного успокоившись и остыв: «Развалить я всегда успею! Надо хорошо подумать…»
***