Муж с пониженной социальной ответственностью
Шрифт:
Наконец, устав ждать, дети стали стучать ему в дверь и требовать, чтобы он открыл, так как в ванной лежали их вещи. В принципе все уже были готовы к поездке, надо было только переодеть пижамы. Вышел он не сразу, а выйдя, суетливо побежал в гостиную и, сев за свой письменный стол, стал набирать кому-то смс.
Она собирала со стола остатки завтрака, а Майя вызвалась помочь складывать посуду в раковину:
– «Алеш, мы практически готовы… А ты когда будешь готов?» – спросила она его через открытую дверь между кухней и гостиной.
– «Мы не едем на дачу…»
– «… ?? Как это?! Ты же сам всем предложил, всех завел!
– «Мне придется раньше уехать на конференцию! Звонил Андрей… там что-то изменилось… попросил часа через три за ним заехать… вместе поедем».
Внутри у нее что-то оборвалось. Она все поняла.
– «Это для того, чтобы с Андреем поговорить, ты закрывался в ванной?! Что за секреты такие!!! У вас что, секретная конференция прямо ночью начинается? … Пока вы встретитесь с ним, пока доедете туда, уже будет глубокий вечер! Что за ерунда!!! Может не надо врать?!!» – она чувствовала, что заводится.
– «Ты детям обещал? Так вот, будь добр – выполняй обещанное. Тебя никто за язык вчера не тянул! Или у организаторов именно за ночь планы поменялись? Ничего не случится, если ты поедешь рано утром… раз уж там что-то изменилось!»
– «Дура!!! Ты не понимаешь! … Мне НАДО ехать!!!»
Она остолбенело застыла в проеме двери… Щеки вспыхнули как от пощечины. Никогда за все прожитые годы он не употреблял таких слов по отношению к ней. Н-и-к-о-г-д-а! Это было прямое оскорбление… да еще при ребенке.
Вдруг она, как сквозь вату, услышала голос Майи:
– «Дедуска ничего не понимает в любви. Если девуску любис, то она – его зена. На девуску-зену нельзя так ругаться!»
Очнувшись, она быстро закрыла дверь в гостиную и, включив «кухонный» телевизор, временно «зашунтировала» Майю на мультик на специализированном детском канале. Выйдя из кухни в коридор, она зашла в гостиную через другой вход.
– «Как ты мог?!!!» – голос у нее срывался.
– «Я совершил ошибку… мне не надо было это говорить…»
– «Да!! Не надо было… Это не я не понимаю – это ты не понимаешь! Я все знаю!!! Про твою измену и предательство… Про Люду… Это к ней ты собрался на ночь?!»
В его глазах вдруг отразился дикий ужас, и он медленно, как во сне почти прошептал одними губами: «Где… я … прокололся?»
Ее резанули эти слова. Резанули… своей неуместностью, как ей показалось. Даже тем, что он эти слова вслух произнес… В голове мгновенно пронеслось: «Что значит «прокололся»? При чем тут это? Зачем он это мне говорит?»
Испуг в его глазах ушел, и он как бы с вызовом посмотрел на нее:
– «Ты сама виновата!…» – хотел еще что-то добавить, но вдруг осекся.
– «Мы уже собрались!… и все сейчас поедем на дачу!!! Как… ты сам… и предложил! Я пошла одевать детей… Позвони Люде… Выбор за тобой!!!» – она медленно рубила фразы, сдерживая себя, чтобы не сорваться и не расплакаться.
…В машине они друг с другом не разговаривали. Каждый думал о своем. Он включил радио, чтобы детям это не бросалось в глаза. Болтали только сами «деушки» на заднем сиденье. Она держала на руках Бусю, и иногда украдкой поглядывала на него – его лицо было каменным. Фока сидела в багажнике.
Подъезжая к даче, вдруг вспомнила, что на столе забыла пакет с хлебом. Попросила:
– «Алеш, остановись у сельмага… Надо купить хлеб… я забыла!»
Он затормозил на горке возле сельпо и, молча выскочив из машины, направился к магазину… Все случилось в
…В итоге на конференцию он уехал даже не в воскресенье, а в понедельник утром в своем бело-сером модном джинсовом костюме и с дорожной сумкой – взял с собой для смены две абсолютно новые рубашки…
Вернулся через двое суток в среду, молчаливый и задумчивый. В глаза ей не смотрел. Теперь он точно знал, что именно она знает…
Большое письмо
В первых числах июля дочь повезла детей в Болгарию в спортивный лагерь по фигурному катанию и, как обычно, собиралась там пробыть с ними две недели, а потом ее должен был сменить дедушка. Подобная «детская вахта» практиковалась уже четвертый год. До его отъезда оставалось около двух недель.
Она не форсировала события, а терпеливо ждала, когда он сам заговорит с ней первым. В душе теплилась надежда, что «одумавшись», он порвал с Людмилой и начал медленно возвращаться в семью… Но до его отъезда оставалось уже всего два дня, а он продолжал молчать. Вернее – бытовое общение шло как обычно, но «на ту самую тему» он разговор так и не заводил.
Не выдержав ожидания, наконец, ее прорвало…
Ночь прошла очень бурно – в слезах, криках, взаимных упреках и обвинениях… В итоге, они ни до чего не договорились. Он пошел спать, сославшись на то, что завтра с утра ему на работу, а она села за компьютер. Писала остаток ночи и половину следующего дня. В письме она пыталась окончательно дообъяснить то, что не удалось объяснить ночью и призвать к его логике. В споре она увидела в ней странные на ее взгляд изъяны. Это многостраничное «большое письмо» она сунула ему прямо в руки, когда он уже с чемоданом выходил из квартиры. Внизу его ждало такси в аэропорт.
16 июля 2014
Алеш! Да, я все про тебя знаю!!! Уже несколько месяцев…. И Саша тоже знает.
Я все порывалась, но абсолютно не могла эти прошедшие месяцы говорить с тобой. Во-первых, физически не могла себя пересилить а, во-вторых, думала, что нормальный разговор все равно бы не получился. Ты очень уж давно не можешь со мной нормально разговаривать: любой мой вопрос или замечание повергал тебя в истерику. Ты, как раскаленный утюг, начинал фыркать и плеваться. Помнишь? Может быть, ты не замечал, но иногда задавая мне какой-нибудь вопрос, ты, не дослушивая ответ или даже до моего ответа тебе, разворачивался и выбегал из комнаты или кухни… А я оставалась в недоумении: а что это было? Иногда мне звонила дочь и рассказывала нечто подобное (типа «фазер опять в неадеквате»!). Тогда недоумевали мы вместе.