Мужчина для Ани
Шрифт:
– Мы, собственно, к этой передаче никакого отношения не имеем, – сказал Купцов строго. – Мы просто выполняем поручение наших коллег. Дело, собственно, вот в чем… Одна из наших телезрительниц разыскивает мужчину, с которым познакомилась недавно и с которым ее связывают… э-э… романтические отношения. Но вот известно ей об этом человеке очень мало: только то, что его зовут Андрей, что он родился и вырос здесь, в Дивове, и здесь же закончил школу в семьдесят седьмом году.
– Сейчас у нас только одна школа, – сказала Галина Петровна, – но в семьдесят седьмом их было три… Какую именно школу закончил ваш
– Увы, – сказал Купцов.
– Ну что же, – сказала Галина Петровна, – постараюсь вам помочь. Сейчас полистаем журналы за семьдесят седьмой. Они хранятся здесь.
…Среди дивовских выпускников семьдесят седьмого года было сорок шесть юношей. Среди них пятеро Андреев.
– Двое из них – мои ученики, – сказала Галина Петровна. – В семьдесят седьмом я была завучем в «тройке»… Господи, как давно все это было!
– Да, да, – поддакнул Купцов. – Бежит время… Школьные журналы, Галина Петровна, это, конечно, здорово, но нам гораздо интереснее фотографии ваших мальчишек. Как бы нам на них посмотреть?
– Что касается моих мальчишек – это легко. А вот фотографии тех, кто учился в других школах… Впрочем, мы и этот вопрос сумеем решить, – ответила Галина Петровна. – Я позвоню своим коллегам, которые работали в двух других школах, и нам обязательно помогут.
Она позвонила, и коллеги действительно помогли. Уже через сорок минут Купцов и Петрухин покинули Дивово, увозя с собой ксерокопии фотографий, на которых были все пять Андреев, закончивших школу в семьдесят седьмом. Четыре снимка были индивидуальные, один – групповой. С одной фотографии смотрел улыбчивый лопоухий очкарик… явно не наш герой. На другом снимке был запечатлен серьезный юноша с характерной монголоидной внешностью. Его Купцов тоже отложил в сторону. Остались всего трое.
– Один из этих трех орлов, скорее всего, и есть наш Андрюша, – сказал Купцов, разглядывая не очень качественные ксерокопии. – Вот только сумеет ли Нюшка опознать его?
– Лень, – позвал Петрухин. – А Лень… – Что?
– А почему ты, Леня, назвал себя, понимаешь, специальным корреспондентом, а меня – шоферюгой?
– А потому, гражданин Петрухин, что у меня лицо интеллигентное и я очень даже на журналиста похож… А ты…
– А я? – озабоченно спросил Петрухин, покосившись в зеркало.
– А ты со своим перебитым носом на бандюка похож, Дима. Ну как же я тебя журналистом представлю? Это же сразу вызовет подозрения… Сам посуди: ну какой из тебя корреспондент?
Петрухин начал насвистывать. Купцов страдальчески поморщился, а Петрухин сказал:
– Хоть бы оператором меня назвал… корреспондент специальный. Нос мой ему не хорош! А ты на свой посмотри.
Анна Николаевна всплеснула руками и сказала:
– Он! Господи, это же он! Вы нашли его?
– Пока нет, – сказал Петрухин и взял фото из ее рук. На обороте было написано: «Русаков Андрей Васильевич, 12.08.60, Комсомола, 8-2». На фотографии у семнадцатилетнего Андрюши Русакова были открытый и честный взгляд, длинные «битловские» волосы и комсомольский значок на лацкане темного пиджака.
– Но вот же, – сказала Анна Николаевна, – адрес.
– Во-первых, это адрес в городе Дивово, – ответил Дмитрий. – Во-вторых, у нас есть
– А вы проверяли? – агрессивно спросила она.
– Еще нет, – ответил Петрухин. – Но завтра мы съездим в Дивово и проверим этот адрес. Возможно, нам удастся что-то узнать.
– Я поеду с вами, – решительно произнесла Анна Николаевна.
– Как вам будет угодно, – сухо сказал Купцов.
Петрухин ничего не сказал, а только покрутил пальцем у виска за спиной у Анны.
На другой день они снова сгоняли в Дивово и посетили улицу Комсомола. В грязной однокомнатной квартирке нашли спившуюся сорокапятилетнюю Екатерину Васильевну Русакову – сестру Андрея. Своего брата она не видела уже «тыщу лет», ничего о нем не знала и знать не хотела.
Петрухин с Купцовым промучились с ней минут тридцать, но ничего путного о братце не узнали. Анна Николаевна смотрела на Русакову со страхом… уходя, сунула ей пятьдесят рублей. – Зря, – сказал Петрухин. – Все равно пропьет.
Анна Николаевна не ответила. Да так и ехала молча до самого Санкт-Петербурга.
Классическая ситуация, когда преступник неизвестен, плавно перетекла в другую, не менее классическую. О преступнике известно многое: фамилия, имя, отчество и т.д., и т.п., но неизвестно, где же он сам. В отличие от законопослушных граждан, лица, ведущие криминальную (околокриминальную, полукриминальную) жизнь, часто живут неизвестно где. И, как правило, место своего жительства не афишируют, порой снимают две-три – несколько квартир, скрываясь с адреса при опасности. А опасностей в криминальной жизни хватает. Причем только часть из них исходит от правоохранительных органов. Между собой у ребятишек с непростой судьбой тоже происходит масса «запуток» и «непоняток». Частенько они разрешаются конфликтно. Иногда – чрезвычайно конфликтно, беспредельно. Так что жулику всегда есть смысл конспирироваться, скрывать адрес.
Итак, ситуация сложилась классическая. Есть некто Русаков Андрей Васильевич, который дома да-а-вно не появлялся. Который нравится женщинам, любит стихи и так далее. Сомнений в том, что Русаков и есть искомый Андрей, не было. Но не было и Андрея. Не было ни малейшего представления о его образе жизни, связях, пристрастиях… То есть представления некие, конечно, были, но к делу их, что называется, «не пришьешь».
Купцов с Петрухиным снова ощутили, что уперлись в тупик. Чувство было противным, знакомым каждому оперу. После того как отработали адрес в Дивове, партнеры сидели вечером в кухне Купцова, обсуждали положение… Но ничего путного в голову не приходило. – Ну, какие идеи? – спросил Купцов.
– А какие тут идеи? – ответил Петрухин. – Давай-ка попробуем проверить по авиа-и железнодорожным билетам? Может, он уже давно улетел в какой-нибудь Лондон или Рио-де-Жанейро. И весь наш выпендреж совсем впустую…
– Это, конечно, можно. Но что это нам даст, Дима?
– А хрен его знает… Поглядим, может, чего и даст.
– Да это не проблема, – сказал Купцов. – Завтра же организую запросы. Но сильно сомневаюсь, что из этого что-то вырастет.