Мужчина и женщина. Книга первая (сборник)
Шрифт:
Дом постарел. И сад постарел. Вишни почти не было, яблони одичали, пчелы исчезли. Оставшиеся ульи, вросшие в землю, гнили.
«Да, старость, – подумал я. – А сколько же ей лет? Ведь она, на сколько я помню, была даже постарше моих родителей. А сейчас не то что родителей, моих сверстников многих в живых нет, а она живет».
В доме тетя Нина пошарила по угла буфета, поставила на стол бутылку водки закуску, Я прямо оторопел.
– Тетя Нина, ты выпиваешь?
– Конечно.
В это
– Кто там? – спросил я, поняв, что она не изменила своим традициям.
– А, это мой знакомый. Сейчас живет у меня.
Из-за перегородки вышел парень. Не скажу, что молодой, но где-то средних лет, хотя и не совсем свежий.
Мы втроем выпили по рюмке.
Парень сразу захмелел и пошел спать, а мы выпили еще по одной и долго сидели вдвоем, вспоминая наши дворы, знакомых из того далекого времени.
Когда я пришел домой, жена удивилась, что от меня пахло водкой, но она удивилась еще больше, когда я сказал, с кем выпивал. Вы бы только видели ее лицо.
Но оказалось, что и у тети Нины все же был конец жизни. Как бы она не была проспиртована и прокурена, она умерла. Умерла в девяносто шесть лет.
Хоронил ее я.
Ее очередной жених сбежал сразу же после ее смерти, прихватив с собой все мало-мальски ценное, а родных, как вы знаете, у нее не было.
Но до сих пор стоит она перед моими глазами – радушная, добрая женщина, с мягкой улыбкой, давно привыкшая к укорам и насмешкам в свой адрес и давно простившая всех, кто пытался стать судьей в ее судьбе, данной ей только Богом.
10. Урок истории на дому
Седьмой класс «Б».
Урок истории.
Ведет урок молодая женщина лет двадцати трех.
Светлые волосы, голубые глаза, белая в темно-синий горошек приталенная кофточка, серая прямая юбка, высокие красивые ноги, модные туфли на тонких шпильках.
Строгая.
Недоступная.
Два года назад, после окончания института, она вышла замуж за молодого лейтенанта, и год назад они переехали, уже семьей, из провинциального поселка в этот большой город.
Детей не было.
Пока не хотелось.
Хотелось любви, красоты и чегото необыкновенного и таинственного.
Она ненавидела школу, свою профессию, глупых подруг, свое поспешное замужество и самого мужа.
В груди пульсом билась тоска.
Непонятная, зовущая.
Она оглядела класс.
Продиктовала задание и медленно пошла между рядами.
Затылки.
Косички.
Мальчики – девочки.
Все одинаково глупы и наивны.
Кроме одного.
Этот ученик с самого начала почему-то волновал ее.
Волновал как женщину.
Сидел он за второй
Кареглазый, с большими темными ресницами.
Стройный, красивый.
А по характеру больше похожий на девочку – робкий, стеснительный.
Вот и сейчас… Она подошла к нему сзади и наклонилась как бы проверить, что он пишет.
Но в тоже время как бы невзначай уперлась грудью в его плечо.
Он вздрогнул и съежился.
Шея его стала заливаться бордовой краской.
Уши побелели, покрылись мелкими бисеринками пота.
Он медленно повернул голову и удивленно, даже, пожалуй, с испугом посмотрел ей прямо в глаза.
А она, как ни в чем не бывало, потрепала его по затылку, сказала что-то, относящееся к уроку, и пошла дальше.
После урока она задержала его в классе.
Поговорив по теме сегодняшнего урока, предложила ему придти к ней сегодня домой, часов в семь вечера, чтобы позаниматься дополнительно.
У нее, сказала, есть старинные интересные книги по истории Древнего Рима. Она знала, что Рим его очень интересует.
Мешать им никто не будет, мужа услали на полевые учения.
Всемь вечера он был у ее дверей.
Сердце полыхало.
Было предчувствие, что сегодня за этой дверью его ждут не только интересные книжки.
Она была одета по – домашнему.
Легкий халатик.
Тапочки с помпончиками.
Волосы распущены.
Он сел за стол.
Она принесла книгу, положила перед ним.
Потом пошла еще за одной.
Халатик был очень короткий и от этого ее белые ноги так и лезли в глаза.
Он открыл книжку, попытался читать.
Она обошла стол и встала напротив него.
Потом наклонилась к нему.
Верхние пуговички на халатике расстегнулись.
В распахе стала видна вся грудь.
Унего застучало в висках.
Он опустил взгляд вниз, на книгу, но ничего там не видел – буквы расплылись, строки дрожали, – но он все боялся поднять глаза.
Она выпрямилась.
Обошла стол, взяла его за подбородок и поцеловала прямо в пылающие губы.
Он вскочил, словно его подбросила пружина.
Схватил ее за талию.
Прижался плотно к ее телу.
Потом еще плотней и еще… и обмяк.
Ему вдруг сделалось неловко и стыдно от всего того, что здесь творится.
А она, ничего не замечая, продолжала осыпать его поцелуями и, ломая пуговицы, все расстегивала на нем рубашку.
И тоже вся горела и дрожала.
Вдруг она почувствовала – что-то не так.
Он уже не прижимался к ней, наоборот – осторожно и несмело отстранялся.
И вдруг жалобно запросился домой.