Мужчина, которого предала женщина

Колычев Владимир Григорьевич

В доме было тепло, пахло свежим хлебом и гречневой кашей. Валентин представил, как его сейчас усадят за стол, накормят горячим ужином, угостят чаркой первача… На кровать он не претендует, можно и на полу поспать, на спальнике, лишь бы только в тепле, возле печи, под уютный треск горящих поленьев. А еще неплохо бы в баньке попариться… Но Теплов не повел его дальше сеней. Он заставил его спуститься в погреб, где было сыро, прохладно и пахло свежей землей.

Под полом горел свет, были видны банки с вареньем и соленьями на полках вдоль стены, дощатые ящики для картофеля, в основном уже пустые. И еще в углу погреба зияла огромная дыра, в которую запросто мог пролезть человек.

Туда тянулся электрический провод, а где-то в глубине светилась лампочка. Если это яма для могилы, то зачем там свет?

Кивком головы Теплов показал на пустой ящик:

– Располагайся.

– Ничего не понимаю, – мотнул головой Валентин.

– И вопросов не задавай… Сколько метров отсюда до реки? – непонятно зачем спросил вдруг разведчик.

– Э-э… Не знаю… Не считал… А зачем?

– А затем, парень, что у тебя курс молодого бойца. Юра обещал сделать из тебя разведчика, а мы ему в этом поможем. Он сейчас отдыхает, а тебе, братишка, придется поработать… Сколько метров от крыльца до калитки?

– Э-э… Ну, метров десять…

– Семь, – кивнул Теплов. – Огород в стороне, на южном склоне, поэтому до калитки недалеко. До второй калитки, с тыльной стороны… И от калитки до бани пятьдесят один метр. Плюс еще сама баня четыре метра. Итого нужно прорыть шестьдесят два метра… Шестьдесят два метра под землей. Теперь понимаешь?

– Подземный ход?

– Угадал… Что главное для разведчика?

– Ну, быстрые ноги, бесшумная походка, стрелять уметь, ножи метать…

– А маскировка?

– Ну, это само собой.

– А что такое маскировка?

– Ну, прятаться уметь, чтобы с землей сливаться, с лесом. Маскхалаты там, ветки, запахи убивать, все такое…

– А землянки?

– Что землянки?

– Мы их схронами называем. Схрон для разведчика – что нора для зверя. Сначала схрон делается, а затем все остальное.

– Я знаю, схрон для отступления нужен. Если вдруг противник на хвост сядет.

– Правильно. Если противник на хвост сядет, от него уйти можно, в отрыв, за счет быстрых ног. А если противник окружит? Поверь, так иногда бывает. Поэтому без схронов никак нельзя. И чем больше их, тем лучше… Но чтобы они были, их нужно уметь делать. А это, сам должен понимать, дело непростое. Мало того, что яму надо выкопать, так еще и землю на плащ-палатке нужно вынести, чтобы ни один комочек не вывалился. Это само по себе геморрой. А крышу из подручного материала сделать, да так, чтобы следов не оставить, и чтобы крыша потом не провалилась. А когда все готово, схрон замаскировать надо, да так, чтобы собака мимо прошла, ничего не учуяла. Здесь, брат, настоящим профи нужно быть. Поверь, по сравнению с разведчиком простой землекоп – никто…

– Так мне что, схрон делать нужно?

– Ну, ходить ты уже умеешь, – покачал головой Теплов. – Не скажу, что тихо, как тень, но кое-чему Юра тебя научил. Я слышал, как ты за мной шел, на двойку с плюсом у тебя уже получается. А это, поверь, уже кое-что… Но логики у тебя никакой. И внимание страдает. Ты должен все замечать на своем пути, считать метры, потому что это может пригодиться при отступлении. И головой надо думать, прежде чем что-то спрашивать. Ну какой может быть схрон, если ты сам сказал, что это подземный ход? Ты сказал, я согласился. Значит, это подземный ход и есть. В звериной норе и основной ход есть, и запасной, а иногда и несколько запасных ходов. Потому что у зверя инстинкт выживания есть, он знает, что делать, чтобы от охотника уйти. И мы здесь как звери, потому что за нами охотятся. Это наша нора, и мы должны думать о том, чтобы у нас был пожарный выход на случай опасности. Трудно шестьдесят два

метра прорыть, очень трудно, но иначе нельзя. И для нас это жизненно важно, и для тебя. Но для тебя это еще и отличная возможность научиться работать лопатой… Есть хочешь?

– Я бы еще и в баньке искупался, – насмешливо сказал Валентин. – Можешь не говорить, я сам знаю, что ты скажешь. До баньки докопаю, тогда и парилка будет, и сто грамм с огурчиком…

– Да нет, я не собирался это говорить. Но идея отличная. И банька тебе будет, и сто грамм с огурчиком. А сейчас просто ужин организуем. Сон тебе не обещаю, потому что за день выспался. Мы с тобой до утра будем работать, потом следующая смена… Будь здесь, настраивайся. А я сейчас…

Теплов отсутствовал недолго. Вернулся, принес полную миску гречневой каши, в которой чувствовалось растопленное сливочное масло; кусок свежего хлеба, кружку чая.

– У нас в колонии рыбу на ужин давали…

– Не знаю, – покачал головой Леша. – Я в колонии не был. Я еще с этапа ушел. Конвой разоружил и ушел…

– Да ладно… – начал было Валентин, но осекся, натолкнувшись на жесткий, как ледяная глыба, взгляд.

Он сам шел в зону этапом и знал, как это трудно, практически невозможно, разоружить конвой. Но Теплов – человек особенный, он профессионал высокого класса, поэтому и справился с караулом… И все равно трудно в это поверить.

– Теперь у нас оружие есть, – сказал спец. – Три автомата…

– Это серьезно.

– Более чем. Но, поверь, оружие в нашем деле не самое главное. Оружие опасно своим присутствием. Когда ты вооружен, то думаешь, что можешь отбиться от опасности, и возникает искушение уничтожить противника. И если это случается, то возникают проблемы, которые тебе совершенно ни к чему; начинаешь решать их, терять время… И еще с оружием в руках разведчик теряет осторожность – нет, не всю, конечно, далеко не всю, так, несколько крупиц, но это все равно потеря, которая может обойтись очень дорого. Это в кино показывают, что разведчик должен стрелять, как Рэмбо, сметая врагов со своего пути. А ведь задача у него не уничтожать, а разведывать, узнавать, выявлять местоположение противника, средства его и силы. И не стрелять во врага надо, если тот вдруг возник у тебя на пути, а обходить его стороной; если хочешь, убегать. Да, разведчик должен спасаться… нет, уходить от опасности бегством. И, поверь, это совсем не зазорно. И если вдруг нас накроют здесь, мы не отстреливаться будем, а уходить через этот подземный ход. Как ни крути, а накрывать нас будут наши же, такие же служивые люди, какими были мы…

– А чеченцы были не вашими? – спросил Валентин так, будто кто-то за язык потянул.

Ему вдруг захотелось услышать, в какой версии Теплов расскажет про случай, который отправил его на тюремные нары. У Медника один вариант событий, а у этого может быть другой. Если кто-то из них врет.

– Смотря какие чеченцы. Есть такие чеченцы, что любого русского стоят. А зачем ты это спросил?

– Ну, вы же как бы мирных жителей убили. Когда с задания возвращались.

– Это не мирные жители были, а самые настоящие боевики.

– И они попались у вас на пути.

– Именно так все и было. – Теплов смотрел на Валентина напряженно, но не раздосадованно.

– Но вы же разведчики, вы могли их обойти.

– Могли, но не стали этого делать.

– Почему?

– Они устроили нам засаду, но сами же в нее и угодили. Мы их наказали за их самонадеянность…

– Но ведь вы же должны были убежать от них.

– Поэтому я и говорю, что заповеди разведчика нужно соблюдать. А мы поймали кураж, за что и поплатились. Поэтому военный бог нас и наказал…