Мужчина на одну ночь
Шрифт:
Вопля.
– Ты моя, – шептал он входя в нее медленно, дюйм за дюймом. – Твое сердце, твое тело, твой разум, семя, растущее в твоем чреве, – все это мое.
Он наполнил ее, погружаясь глубже и глубже, пока она не обвила ногами его спину, чтобы вместить в себя.
– Скажи, кому ты принадлежишь, – потребовал он, ритмично двигаясь, растягивая ее жаждущее лоно так, что она застонала под его тяжестью в ней, над ней, вокруг нее.
– Тебе, – простонала она. – Тебе. О Джек…
Он вонзался снова и снова, неустанно, жестко, а когда его пальцы проскользнули между их телами и коснулись
Не выходя из нее, Джек перевернулся на спину так, что " теперь она оказалась сверху, сжал ее бедра и задал новый ритм.
– Не могу, – пожаловалась она, остро ощущая, как ее груди болтаются перед его лицом, но он продолжал подкидывать ее, и она почувствовала, как загорается и растет желание. На этот раз, когда она бессильно упала на него, он с громким стоном присоединился к ней, вгоняя могучую плоть в самую сердцевину ее женственности. Несколько долгих пульсирующих минут они оставались единым целым, мокрые, измученные, счастливые.
Джек сжал голову Аманды, пригнул так, что губы их оказались совсем рядом, и нежно, дразняще поцеловал.
– Сладкая моя, – прошептал он, и она ощутила, как он улыбается, – обещаю, что к утру выпрошу у тебя согласие.
Скромная немноголюдная свадьба Аманды и Джека Девлина вызвала настоящий взрыв неодобрения среди родных и друзей. Особенно старалась София, предсказывая, что этот союз непрочен и закончится скорым разрывом.
– Вряд ли стоит указывать, что вы двое не имеете ничего общего, – язвительно добавила она, – если не считать некоторых чисто физических… аппетитов, о которых неприлично упоминать в обществе.
Не пребывай Аманда в таком душевном смятении, непременно ответила бы, что у них с Джеком найдется много общего, кроме вышеупомянутых желаний. Однако она еще не была готова сообщить ошеломляющую новость о своей беременности и поэтому промолчала.
Самым трудным, однако, было объяснение с Хартли. Она предпочла бы проклятия и осуждение той неизменной доброте, которую он выказал ей. Чарлз был таким всепрощающим, таким чертовски понимающим, что она чувствовала себя последней негодяйкой, когда пыталась объяснить, что выходит за Джека Девлина.
– Вы этого хотите, Аманда? – только и спросил он, и она стыдливо кивнула.
– Чарлз, – выдавила она, почти захлебываясь угрызениями совести, – я бессовестно использовала вас…
– Нет, никогда так не думайте и не говорите, – перебил он, потянувшись было к ней, но тут же опомнился, отступил и слабо улыбнулся. – Я рад считаться вашим другом, Аманда. И желаю вам только благополучия и добра. Если замужество с Девлином станет залогом вашего счастья, я все приму без жалоб.
Аманда ужасно возмутилась, когда, передав Джеку разговор, не увидела на его лице ни следа раскаяния.
– Хартли мог бороться за тебя, – напомнил он, небрежно пожав плечами. – Но предпочел не делать этого. Почему ты или я должны винить себя за это?!
– Чарлз – истинный джентльмен, – парировала она. – То, что тебе, по-видимому, не дано.
Джек, ухмыльнувшись, притянул ее себе на колени и бесцеремонно сунул руку за лиф.
– Джентльмены не всегда
– А негодяи получают, – выпалила она, чем ужасно
Его рассмешила.
– Именно, – подтвердил он и стал ее целовать, пока все мысли о Чарлзе Хартли не вылетели у нее из головы.
Но дело на этом не кончилось. Все лондонские газеты кричали о ее поспешном браке, а страницы светской хроники были полны самых невероятных сплетен и предположений. Издания, принадлежащие Джеку, разумеется, высказывались в сдержанно-почтительном тоне, но репортеры остальных не знали жалости. Публика, похоже, была взбудоражена женитьбой самого известного лондонского издателя на прославленной романистке. В течение двух недель после венчания все новые подробности их отношений, причем в большинстве своем выдуманные, появлялись в таких крупных издательствах, как «Меркыори», «Пост», «Паблик леджер», «Джорнал» и «Стендед». Вполне понимая ненасытные аппетиты индустрии новостей, Аманда твердила себе, что злые языки скоро умолкнут, как только найдут новый предмет для обсуждения. Одна заметка особенно расстроила ее, и, несмотря на очевидную ложь, в ней содержавшуюся, Аманда так разволновалась, что немедленно пошла к мужу.
– Джек, – осторожно начала она, войдя в их роскошную спальню, обставленную в темно-красных с зеленым тонах.
– M-м? – пробормотал Джек, натягивая новый жилет цвета маренго, в тон брюкам. В одежде, сшитой по новой моде, он выглядел весьма элегантно. Покрой был не облегающим, а свободным и удобным. Подняв широкий шелковый узорный галстук, выбранный камердинером, Джек принялся критически его рассматривать. Но Аманда, не обращая внимания на его занятие, решительно протянула газету:
– Ты видел эту заметку в разделе светской хроники «Лондон рипорт»?
Джек отложил галстук, взял газету и с привычной быстротой пробежал мелкие строчки.
– Ты ведь знаешь, я не читаю светскую хронику. Аманда нахмурилась и грозно скрестила руки на груди.
– Это насчет нас с тобой.
Джек лениво улыбнулся, продолжая читать.
– Тем более. Меня чертовски раздражает, когда они врут, и еще больше выводит из себя, если все написанное – правда.
– Ну… может, тогда ты сможешь объяснить, в какую категорию входит это… сочинение?
Расслышав растущее напряжение в голосе жены, Джек мельком глянул на нее и уронил газету на ближайший столик.
– Лучше перескажи содержание сама, – предложил он, мгновенно став серьезным, когда увидел, что она действительно расстроена. Его руки опустились на ее плечи и стали нежно разминать. – И успокойся. Что бы там ни было, не сомневаюсь, все это не играет никакой роли.
Но Аманда ничуть не оттаяла.
– Это мерзкая стряпня, автор которой рассуждает о браках между молодыми мужчинами и зрелыми женщинами. Особенно издевательски звучит то место, где говорится о том, насколько мудр должен быть такой мужчина, чтобы наслаждаться в постели всеми преимуществами признательности и желания угодить уже немолодой особы. Ничего омерзительнее не читала! В ней я выведена одержимой похотью старой ведьмой, ухитрившейся заполучить молодого жеребца для постельных утех, А теперь немедленно признавайся, есть ли тут хоть крупица истины!