Мужчина в меняющемся мире

Кон Игорь Семенович

Вследствие инструментальности и соревновательности своего стиля жизни многие мужчины не доверяют собственным переживаниям, им нужны объективные подтверждения своей сексуальной «эффективности». Самое весомое подтверждение своей маскулинности мужчина получает от женщины. Именно поэтому так важен для юноши его первый сексуальный опыт, да и взрослые мужчины нередко заводят случайные связи не только и не столько из сексуальных потребностей и жажды разнообразия, сколько ради самоутверждения. Но мужчина, стремящийся прежде всего доказать свою силу, невольно превращает интимную близость в экзамен и часто «проваливается» на этом экзамене именно потому, что не чувствует себя достаточно свободно и раскованно. Одно из самых распространенных мужских сексуальных расстройств – так называемая «исполнительская тревожность», сомнение в своем «мастерстве». В последние десятилетия этот синдром, похожий на те трудности, которые испытывают актеры, встречается значительно чаще.

Традиционная модель сексуального поведения склонна приписывать всю активность,

начиная с ухаживания и кончая техникой полового акта, мужчине, оставляя женщине пассивную роль объекта. Строго говоря, эта модель никогда не соответствовала действительности – отношения полов в постели, как и в других сферах жизни, всегда были скорее партнерскими, хотя и неравноправными. Но в обществах, где безраздельно господствовал двойной стандарт и женская невинность до брака тщательно оберегалась, в такой модели все-таки был некоторый смысл. Свой первый сексуальный опыт юноши обычно приобретали с проститутками или с женщинами значительно старше себя. Положение «ученика» в подобных ситуациях не роняло их мужского достоинства, а своих целомудренных жен они всему учили сами, не опасаясь конкуренции и нежелательных сравнений с кем-то другим. Сегодня эта модель утратила силу, поставив как мужчин, так и женщин перед новыми проблемами и сделав прежние критерии сексуальной самооценки более сложными, проблематичными и, главное, индивидуальными. Немецкая исследовательница Карстен Руттер, проведя 20 детальных интервью с 30-летними мужчинами, обнаружила у них два разных полюса эротической ориентации: 1) на собственное удовольствие и 2) на то, чтобы удовлетворить женщину (Rutter,1993). Хотя каждый пятый мужчина подчеркивает, что испытывает к партнерше чувство нежности, собственная сексуальная удовлетворенность многих мужчин практически не зависит от переживаний партнерши. Это серьезная психосексуальная проблема.

Пластичность и разнообразие. Экстенсивность и инструментальность мужской сексуальности не только увеличивают вероятность более частой смены партнеров, но и повышают разнообразие мужских сексуальных сценариев, зачастую весьма далеких от нормативной репродуктивной сексуальности.

Мужчины далеко опережают женщин по распространенности всех нерепродуктивных сексуальных практик, начиная с мастурбации. Почти все так называемые парафилии (буквально – неправильные влечения) являются исключительно или преимущественно достоянием мужчин (Ткаченко, 1999). Характерная для некоторых мужчин импульсивность сексологически проявляется в форме сексуальной компульсивности (неспособности контролировать свои сексуальные реакции). Обследование 876 гетеросексуальных американских студентов показало, что уровень компульсивности у мужчин выше, чем у женщин, причем люди с более высоким уровнем сексуальной компульсивности чаще имеют множественные сексуальные связи, больше мастурбируют, чаще занимаются сексом в общественных местах и рискованным сексом (Dodge et al., 2004).

Более экстенсивный и разнообразный секс требует дополнительных усилий и стимуляции. Мужчины всегда были и остаются главными заказчиками и потребителями коммерческого сексуального обслуживания, будь то проституция или материалы эротического характера, причем мужская эротика грубее и откровеннее женской. Статистический анализ общенационального опроса, охватившего свыше 20 тысяч французов от 18 до 69 лет (Giami, 1997) показал, что «часто» и «иногда» смотрят порнофильмы 47 % мужчин и 23 % женщин, порнографические журналы читают 47,4 % мужчин и 19,3 % женщин. Исследование репрезентативной выборки гетеросексуальных молодых датчан (316 мужчин и 372 женщин от 18 до 30 лет) показало, что когда-либо смотрели порнографию 97,8 % мужчин и 79,5 % женщин; в последние полгода это делали 92,2 % мужчин и 60 % женщин, в последнюю неделю – 63,4 и 13,6 %, в последние сутки – 26,2 и 3,1 %. Мужчины смотрят порнографию значительно чаще женщин. Средний молодой датчанин тратит на просмотр порнографии 80,8 минут в неделю, а женщина – 21,9 минуты (Hald, 2006).

Мужчины значительно активнее женщин используют сексуальные возможности Интернета (виртуальный секс), будь то онлайновая сексуальная активность (ОСА) или собственно киберсекс, и тратят на это больше времен и денег. С содержательной стороны (сюжеты и характер деятельности) гендерные различия в виртуальном сексе те же, что и в обычном.

Жизненный путь. Мужская и женская сексуальность неодинаково проявляются на разных стадиях жизненного пути. Сильно упрощая вопрос, можно сказать, что мужчины начинают свою сексуальную жизнь раньше, а заканчивают позже, чем женщины. За этим стоит сложное переплетение биологических и социальных факторов. Хотя девочки созревают на 2–3 года раньше мальчиков, последние традиционно опережали их по уровню своей сексуальной активности, возрасту сексуального дебюта и т. д. В последние десятилетия эта гендерная разница сильно уменьшилась, а в некоторых странах вовсе исчезла (девочки-подростки осуществляют сексуальный дебют раньше мальчиков). Видимо, дело не столько в гормональных процессах и особенностях мужского эротизма, сколько в социокультурных нормах и возможности отделить сексуальное поведение от репродуктивного (эффективная контрацепция).

Так же неоднозначны процессы старения (Bancroft, 2007). Практически все современные массовые опросы (Beutel et al., 2007) и, что еще важнее, лонгитюдные исследования (Araujo et al., 2004)

показывают, что с возрастом как уровень сексуального желания, так и уровень сексуальной активности снижается у женщин больше, чем у мужчин. Это связано как с гормональными факторами, которые для мужчин более значимы, чем для женщин, и состоянием здоровья, так и с брачным статусом, наличием постоянного партнера и т. д. Среди сексуальных проблем пожилых женщин первое место (43 %) занимает низкое сексуальное желание, а у мужчин (37 %) эректильные трудности (Lindau et al., 2007). Иными словами, мужчина страдает оттого, что он не может, а женщина оттого, что она не хочет. Неудивительно, что почти все мужчины переживают снижение своей сексуальной активности болезненно, тогда как многие женщины воспринимают это спокойно. Например, в шведском национальном опросе только 47 % женщин с низким сексуальным желанием воспринимали это как нечто болезненное (Hamilton et al., 2001). Каково здесь соотношение биологических и социокультурных факторов – вопрос открытый. К сожалению, индивидуальные различия, которые могут и не совпадать с половой/гендерной принадлежностью, слабо изучены. Установленную Балтиморским лонгитюдом (Martin, 1981) закономерность, что мужчины, имевшие наиболее высокую сексуальную активность в молодости, сохраняли это преимущество и в зрелом возрасте, новейшие исследования не проверяли (Bancroft, 2007).

Насилие и агрессия. В мужской сексуальности представлено значительно больше элементов насилия и агрессии. Это коренится, с одной стороны, в общих законах эволюционной биологии (сексуальная агрессия как форма проявления общей агрессивности), а с другой – в особенности мужских сексуальных стратегий (сексуальный успех как победа, завоевание и т. д.). Мужское сексуальное «Я» предполагает напористость, властность, доминантность и т. д. Эти черты закреплены и в культурных ритуалах ухаживания, где мужчине предписывается ведущая, активная роль. Эти установки реализуются как в реальном поведении (мужчины инициируют секс вдвое чаще, чем женщины), так и в эротическом воображении мужчин и женщин. В мужском сексуальном воображении часто присутствуют сцены принуждения, насилия и т. п. По данным австралийского национального опроса, сексуальные игры садо-мазохистского типа в последний год практиковали 2,2 % мужчин и 1,3 % женщин (Richters et al., 2008).

С этим связан целый ряд психосоциальных проблем. Мужчины, у которых агрессивные импульсы понижены, воспринимаются окружающими и сами чувствуют себя недостаточно маскулинными, а те, у кого они повышены, часто оказываются в конфликте с законом и моралью. Среди людей, осужденных за насильственные сексуальные преступления, всегда преобладают мужчины, а их жертвами бывают не только женщины, но и другие мужчины.

Сексуальное насилие – неотъемлемый элемент жизни любого закрытого мужского сообщества. Оно служит не только и не столько средством реализации заблокированных культурой сексуальных желаний, сколько способом создания и оформления иерархических отношений: «опустив» соперника, мужчина лишает его вирильности, делает собственным рабом или рабом своей социально-возрастной группы (хейзинг, дедовщина и т. п.) (Кон, 2007а). Эта двойственная, одновременно сексуальная и статусная, мотивация характерна и для массовых групповых изнасилований побежденных в войнах. Мужская сексуальная агрессия вообще тесно связана с милитаризмом.

Разграничение условной, игровой, подчас даже нормативной эротической агрессии и реального насилия, крайним случаем которого является изнасилование, – дело очень тонкое. Гендерное равенство делает некоторые границы в этом вопросе проблематичными и спорными, причем мнения мужчин и женщин сплошь и рядом расходятся. Это порождает немало конкретных правовых и социально-психологических коллизий.

Гомоэротизм и гомофобия. Принято думать (и многочисленные исследования подтверждают это), что на поведенческом уровне гомосексуальность (однополые сексуальные контакты) распространена среди мужчин значительно больше, чем среди женщин. Однако новейшие исследования, которые различают открытое поведение и гомоэротические чувства (влюбленность, влечение, эмоциональную близость), рисуют более сложную и противоречивую картину.

Например, американский национальный опрос 12 571 мужчин и женщин от 15 до 44 лет (2002 National Survey of Family Growth, NSFG) показал, что за последние 12 месяцев оральный или анальный секс с другим мужчиной имели 3 % мужчин, а сексуальный опыт с другой женщиной имели 4 % женщин. В течение жизни однополый сексуальный контакт имели 6 % мужчин и (при ответе на другой вопрос) 11 % женщин. Около 1 % мужчин и 3 % женщин имели за последние 12 месяцев сексуальных партнеров обоего пола. Отвечая на вопрос: «Считаете ли вы себя гетеросексуалом, гомосексуалом, бисексуалом или кем-то другим?» – 90 % мужчин от 18 до 44 лет назвали себя гетеросексуальными, 2,3 % – гомосексуальными, 1,8 % – бисексуальными, 3,9 % – «кем-то другим» и 1,8 % на этот вопрос не ответили. Женские ответы были такими же. Эти данные похожи на результаты национального опроса 1992 г. (Laumann et al., 1992). На вопрос, испытывали ли они когда-нибудь влечение к мужчинам, женщинам или к тем и другим, среди 18—44-летних мужчин 92 % сказали, что их привлекали только женщины, и 3,9 % – преимущественно женщины. Среди женщин 86 % сказали, что их привлекали только мужчины, и 10 % – преимущественно мужчины (в 1992 г. так ответили лишь 3 %) (Sexual Behavior, 2002).