Мужчина в полный рост (A Man in Full)
Шрифт:
— И о чем же там поется? — поинтересовался Макнаттер, улыбаясь теперь уже тревожно.
— Об одном перце, от которого телка тащится в постели шестьдесят минут без остановки. «Ху-у-ха-ху-хам-хей, шестьдесят минут…» — Широкая сальная ухмылка. — Вас типа за это прозвали?
Долгая пауза.
Макнаттер повернулся к Чарли и продолжил:
— Как же ты умудрялся играть целых шестьдесят минут кряду в Первой лиге — ну, все равно что в теперешней Первой лиге?
— Да я не один был такой, — объяснял Чарли Макнаттеру. — Тогда было что-то вроде перехода от старых правил, когда вылетевший игрок не мог вернуться до следующей четверти, к новым правилам, когда игроки строго делятся на нападающих и защитников. — Он посмотрел на Фарика с победной улыбкой Чарли Крокера. Их взгляды пересеклись, но звезда спорта тут же снова с отсутствующим видом уставилась в пространство. Никаких улыбок, даже пошлых. Крокер
Макнаттер улыбался, делая вид, что ему очень интересно. Но глаза выдавали панику. Он повернулся к Фарику:
— Ты хотел бы попробовать поиграть одновременно в защите и в нападении? В защите ты был линейным, да? — Это уже Крокеру.
— «Хум-ха-хей», — тянул Фарик насмешливо, но тихо.
Чарли кивнул.
— Так как, хотел бы? Могу устроить! — не отставал тренер, будто в жизни так не забавлялся.
Фарик снова опустил подбородок на грудь и уставился в пол. Шумно выдохнул носом, остановил взгляд где-то между тренером и юрисконсультом Беллом.
— Не знаю. Я, это, подумаю.
На секунду Макнаттер лишился дара речи. Потом начал вертеть массивное кольцо на левой руке — память то ли о выпуске, то ли о завоеванном Кубке США.
— Я тут недавно рассказывал Фарику и Роджеру, — оправился он наконец, — о том знаменитом матче с «Бульдогами», когда ты играл в защите и увел мяч у них из-под носа, только вот подробностей не помню.
— Ну, это просто везение, — улыбнулся Чарли. — Счет был в пользу «Бульдогов», до конца оставалось сорок секунд, и мяч был у них, на двадцать пятом ярде. Так что «Бульдогам» требовалось только потянуть время с выходом в середину, и игра была бы за ними.
— И все-таки вы их обставили?
— Эт точно!
— Потому что ты прорвался в тачдаун через сорок восемь ярдов? — Макнаттер то и дело поглядывал на Фарика, надеясь, что двадцатилетняя знаменитость продемонстрирует, по крайней мере, видимость интереса к разговору. Фарик демонстрировал только царственное равнодушие.
— «Ху-у-ха-ху-хам-хей, шестьдесят минут…»
— Отчаянный взгляд Макнаттера перешел на Чарли.
Как же это произошло?
— Ну-у, у них был такой разыгрывающий, Руфус Смайли. Хитрый парень, даже слишком хитрый. — Чарли тоже посмотрел на Фэнона — может быть, хоть эта история привлечет его внимание? Бомбардир сидел с таким видом, словно давно вышел в астрал. — В первом дауне он дал пас здоровенному принимающему, Руди Брайеру, и тот добежал до середины. Во втором дауне — то же самое. Двадцать секунд уже ушло, осталось только двадцать. Я подумал — надо что-то сделать… это наш единственный шанс. И пошел на блиц, прямо между центровым и блокировщиком — надеялся увести мяч. Вот тут-то Смайли и перемудрил. В третьем дауне, чтобы потянуть время, он сделал фальш-пас их боковому защитнику, который бежал между ним и Руди Брайером. — Крокер опять глянул на Фэнона. Полное отсутствие всякого присутствия. Тогда он перевел взгляд на Белла. Юрист хотя бы делал вид, что слушает. И Чарли стал рассказывать ему, время от времени кося глазом в сторону молодого таланта: — Значит, я рванул между центровым и блокировщиком, надеясь перехватить мяч у Смайли или Брайера, — и успел, самому не верится! — Он старался описывать всё как можно красочнее и живее, упрямо надеясь вернуть Фэнона в орбиту разговора. — Смайли в этот момент еще держал мяч после фальш-паса боковому и собирался передать его Брайеру. Я бросился не к Смайли, а за мячом — кажется, быть такого не может, но я взял мяч как раз так, словно его передали мне. Это была самая настоящая передача — только ошибочная! — Чарли по-прежнему смотрел на Белла, тот улыбался и увлеченно кивал. Фарик сидел с таким видом, словно ждал очереди у телефонной будки. — Через долю секунды подлетел Брайер, чтобы взять пас, и — бац! — я впечатался прямо в него. Брайер был здоровый бугай, но я точно поймал момент: все кинулись за мячом в другую сторону, а он не удержался на ногах и упал на спину. На пути к их зачетной зоне никого не было, я рванул, мы получили дополнительное очко и выиграли четырнадцать — тринадцать. Вы не представляете! Если б Смайли не тормознул с этим фальш-броском, мы бы проиграли!
Чарли с довольной улыбкой оглядел свою аудиторию. Роджер Белл удивленно качал головой, будто говоря: «Вот это да! Потрясающе!» Тренер Макнаттер улыбался и кивал, но не Чарли, а Фарику, словно надеясь, что его большая голова передаст бритой башке воспитанника некий психокинетический
— Фарик, я слышал, ты в прошлом году прорвался на семьдесят, — «семьсят», — ярдов в игре против «Медянок» и раскидал шестерых защитников?
Фэнон пару раз кивнул, поджав губы, словно говоря: «Ну да, было такое, и что?» Потом еще ниже съехал на кушетке, вытянув длинные расставленные ноги, и сказал Чарли:
— Их там в «Медянках», это, не учат как следует блокировать. — И пожал плечами, повернувшись к Макнаттеру за поддержкой. Тот энергично закивал. Слава богу, его доморощенная звезда разродилась хоть парой слов в адрес парня «Шестьдесят минут». Фарик опять перевел взгляд на Чарли.
— Слышьте, а против кого вы играли? — теперь уже с вызовом.
— Когда?
— Ну, в той игре, с перехватом у разыгрывающего.
— Против Джорджии, — сказал Чарли, — Университета Джорджии.
— Не, а кто там был? — не отставал Фарик.
— В смысле?
— На поле. Кто за них играл?
— Кто за них играл? — Краем глаза Чарли видел Белла и Макнаттера. Лица у обоих вытянулись от беспокойства.
— Угу. Кто?
— Э-э-э, черт… кое-кого я помню… Смайли, Руди Брайер… на том крыле был такой Гудикунц, кажется…
— И, это, какие они все были? — спросил Фарик.
— В смысле?
— Ну, сколько там было афроамериканцев?
Роджер обмяк на стуле и закрыл глаза. С этим сократовским диалогом всё ясно. Ну почему, почему он, Роджер Белый, так сглупил! Зачем рассказал Фарику, что все достижения игроков Юго-восточной лиги того времени немногого стоят, потому что черные спортсмены не допускались к соревнованиям из-за расовой дискриминации? Зачем растолковывал мальчику, что все записи в книгах того времени необходимо снабдить сносками-звездочками и примечаниями: «Черным спортсменам (или афроамериканцам — Фарик уже успел подцепить новомодный термин) доступ в спортивные школы Юго-восточной лиги закрыт». Зачем объяснял Фарику, что такие, как Чарли Крокер, в современных сборных скорее всего были бы посредственностью? Нет, Роджер знал, зачем, хорошо знал… Он изо всех сил старался завоевать доверие Фарика, чтобы тот видел в нем своего, черного, чтобы эгоцентричный молодой талант с брильянтами в ушах перестал считать его очередным офисным дармоедом… Но ведь Роджеру и не снилось, что у мальчика хватит глупости использовать его слова против Крокера! Он сто раз объяснял Фарику — Крокер на его стороне, он тоже когда-то был спортивной звездой, хоть и ни разу не соревновался с черными, и он понимает, как люди завистливы, как они бывают несправедливы к молодым успешным спортсменам вроде Фарика. Роджер сделал все, что мог, разве что сценарий разговора ему не написал! Разжевал тщательнее некуда — Крокер пожилой человек, в чем-то старомодный, шишка в белых кругах, но именно этим он им и полезен! А от него, Фарика, требуется только вести себя вежливо и быть хотя бы немного внимательным к старику! Даже восторгаться необязательно! Просто нормально себя вести! И нате — мальчик швыряет гостю в лицо все, что должно оставаться за кадром, а сам «кадр» шлет куда подальше, хотя это его единственный шанс выбраться чистым из той грязи, в которую он вляпался.
«Сколько там было афроамериканцев?» Вопрос застал Чарли врасплох. Секунду он без всякого выражения смотрел на Фэнона. Потом повернулся к Макнаттеру, который выпучил глаза и скривил рот, словно говоря: «Я не виноват! Не могу же я всё предусмотреть!» Юрисконсульт Белл закрыл глаза и откинулся на спинку стула. «Черт! Я попал!» — читалось у него на лице. И Чарли сказал как мог ровно и спокойно:
— Ни одного.
— Значит, на всех турнирных таблицах надо поставить типа звездочки и внизу написать эти… примечания про афроамериканских спортсменов, что они, это, не допускались.
«О господи, — подумал Роджер, — даже про звездочки не забыл! Всё вывалил Крокеру в лицо, все звездочки и примечания!» Замешательство Чарли постепенно сменялось гневом.
— Слушай, друг мой, вот что я тебе скажу, — («дру-уг мой, во шо я те скжу»). — Я тогда был таким же парнем, как ты. Не я делал историю Юга, не я заправлял Технологическим или Университетом Джорджии. Я играл против пацанов, которых ставили на другую сторону площадки. Но знаешь что? Точно так же я играл бы против любого козла, который попал бы в команду противников. Я был двадцатилетним пацаном, и мне было плевать. Я уделал бы любую задницу, которую поставили бы против меня. А потом я поехал воевать во Вьетнам.