Мужчина в пробирке
Шрифт:
Ну, он и приступил.
Она села за стол – пистолет не опустила, это Володька видел краем глаза. Да если бы и опустила – что, разве он на нее набросился бы? Да ни в жизнь! Во-первых, не успел бы. Во-вторых… Володька мог перед другими из себя кого угодно изображать, но сам-то он про себя все знал. Он бы уговаривал ее, молил, но не набрасывался. Может, если потом упасть перед ней на колени и взмолиться… может, она подобреет? Не убьет его?
Правильно она сказала – теленок! Ну и ладно, не всем же Бандерасами рождаться! Или этими, как их… он попытался
С этими порезанными пришлось им повозиться. Они все еще дрались, когда приехали врачи, так что Артему пришлось их разнимать. Вернее, оттаскивать женщину от мужчины. Он был крепко избит, руки изрезаны столовым ножом – к счастью, в пылу пьяной драки женщина нож уронила, а поднимать не стала: набросилась на сожителя с кулаками. Иначе, может, и прирезала бы его, потому что защищаться он решительно не мог – так был пьян.
Его наскоро перевязали и, вколов обезболивающее, усадили в кресло, где он моментально и уснул. Но вот жена его никак не могла угомониться.
Женщина попыталась было подраться и с Артемом, но он швырнул ее на диван и связал руки все тем же жгутом, который выхватил из кармана, мельком подумав, что он сегодня уже дважды ему пригодился. Бог троицу любит, вот уж – воистину!
Она материлась ужасно, билась на диване, орала. Платье на ее груди было порвано, сползало с плеча, обнажив расчесанную ссадину на руке.
– Вам это ничего не напоминает, Артем Сергеевич? – хихикнула Галя, которая, когда хотела, могла быть очень даже ехидной. – Этот мат-перемат… Что сегодня с женщинами творится, а?!
Он мрачно кивнул. Да, напоминает…
Надо позвонить Ирине Филимоновне, узнать, как там дела у Лизы. Из-за сегодняшней суматохи он забыл о своем обещании.
– Артем Сергеевич, по-моему, тут без второго фронта не обойтись, – сказала Галя, разглядывая лицо женщины. – Посмотрите: у нее пена изо рта идет, глаза закачены… крутой вариант! Нам еще этого чувака в травму везти, а с ней что же делать?
– Ладно, сходи к машине, свяжись с диспетчером и вызови для нас танковую дивизию, – буркнул Артем.
– А вы… ничего, что вы один тут останетесь? – боязливо спросила Галя. – Еще очухается мужик да набросится на вас… Может, ей аминазин пока вколоть?.. На всякий случай?
– Давай быстрее! – раздраженно рявкнул он. – Приедут спецы – уколют.
Галя убежала звать «второй фронт». Когда бригада на выезде не может справиться своими силами, они вызывают специалистов: психиатров, как в данном случае, кардиологов, реаниматоров… Это и есть – второй фронт. А «танковой бригадой» называют психиатров. Кто это придумал – неизвестно. Но так уж их называют, вот и все. Причем, сколько Артем помнил, раньше психиатров звали просто «психами». Но с некоторых пор, когда жаргон врачей «Скорой» проник в Интернет, им стали щеголять все, кому не лень, даже те, кто раньше обходился без него.
Артем присел на краешек стула.
Его трясло…
«Но свой шанс ты уже упустил, – пробормотал где-то в подсознании гаденький такой голосок. Иногда его называют внутренним голосом. – Не старайся уверить себя, что тебя позвало в дорогу только это пресловутое чувство долга! Ты просто струсил! Струсил! Поэтому и удрал. А теперь, перед этими чокнутыми алкашами, строишь из себя такого крутяка!»
Внутренний голос был куда ехиднее голоса Гали, вообще, ехиднее любой ехидны на белом свете!
Артем нервно дернулся.
«Что-то у тебя только самолюбие и играет, – продолжала «внутренняя ехидна». – А как насчет боли в разбитом сердце? Горечи потери? Ты даже не очень-то и ревнуешь… Может, ты где-то как-то даже рад, что все так вышло? Что у тебя теперь есть полное моральное и даже материальное право послать «нах» всю эту псевдосемейную жизнь?! Ась?»
Артем вскочил. Пустая бутылка подкатилась ему под ноги. Он схватил ее и с силой запустил в обшарпанный гардероб.
Бутылка разлетелась на осколки, а из гардероба послышался истошный визг.
Артем кинулся к шкафу, открыл дверцу – и увидел молоденькую девушку, хиленькую такую блондиночку с немытыми волосами, в узких джинсиках и обтягивающем черном свитерке, покрытом короткими меховыми ворсинками.
– Людка, твоя шуба лезет, она меня всю изгадила! – сообщила она плаксиво, выбираясь на белый свет и отряхиваясь. – А вы чего бутылками кидаетесь? – зло спросила она Артема.
– Нечаянно, – лаконично объяснил он. – А вы что в шкафу делали?
– Угадай с трех раз, – буркнула девушка. – Людка-то утихомирилась?
И боязливо поглядела на диван, на котором лежала связанная женщина, которая, судя по всему, и была Людкой.
А та, притихшая было, вдруг ожила и рванулась с дивана. Не удержалась на ногах, упала, попыталась подняться, но из-за связанных рук все время теряла равновесие, пыталась куда-то поползти, заревела нечеловеческим голосом что-то неразборчивое…
В комнату вбежала Галя. Вдвоем с Артемом они кое-как попытались удержать Людку, которая совершенно явно обезумела. Без дураков…
От ее криков очнулся порезанный муж и тоже заорал:
– Да не трогал я ее! Пальцем не трогал!
– Кто бы сомневался, – проворчала Галя. – Соседка зашла – просто поговорить. А тут жена вернулась не вовремя – поговорить-то и помешала!
Да, похоже, это бытовая сцена ревности в чистом виде. Такое сплошь и рядом случается, подумал Артем, и драка – это нормальное человеческое проявление ревности. Драка, а не бегство «по служебным обстоятельствам»!
Прибыла психиатрическая бригада. Людку мигом запеленали, укололи и унесли на носилках. Артем и Галя повели ее перебинтованного мужа в машину.