Мужчина-вамп
Шрифт:
— Проходите! — Он отступил в глубь коридора, развернулся и, не оборачиваясь, пошел по направлению к кабинету. Никакой осторожности, подумала я привычно. Да, привычно, потому что в последнее время стала оценивать действия людей не как среднестатистическая женщина, а как профессионал сыска, что ли. Это так я втайне льстила сама себе. Вот, пожалуйста, пошел и даже не глянул. А вдруг за моей спиной штук пяток крепких ребят. Впрочем, и парочки хватит, чтоб скрутить дяденьку, увезти в укромное место и требовать выкуп. Немного — всего один молочный заводик и фирменный магазин в нагрузку. Но, судя по всему, глупые криминальные
Так безмолвно мы и прошествовали до кабинета. Кажется, в квартире никого, кроме нас, не было. Алексей Михайлович внял моей просьбе. Воздух просторной комнаты заметно отдавал ароматом табачного дыма. В массивной серебряной пепельнице покоились остатки сигареты. Это значит, что хозяин явился в квартиру не сию минуту и не с целью поставить на место зарвавшуюся девицу. Выходит, мои слова зацепили невозмутимого и всегда занятого бизнесмена.
Алексей Михайлович плотно уселся в кресло, такое же массивное, как все вокруг, как и он сам, и вежливо, но сдержанно указал на противоположное:
— Присаживайтесь!
Кресло было неожиданно жестким, но удобным. С таких сидений легко вставать, вскакивать в один миг. Я вдруг вспомнила, как барахталась в пухлой мебели на даче у Киры. Да, девочка и ее отчим были разными, невероятно разными. Вплоть до мелочей.
Теперь мы сидели с Подлубняком друг против друга. Он все так же пристально разглядывал меня и молчал, не задавая никаких вопросов. Ждал. Ну, что же, начнем, пожалуй.
— Алексей Михайлович, хочу предупредить, что разговор будет непростой. И возможно, для вас… э-э… не очень приятный.
При этих словах Подлубняк выпрямился и подался всем телом вперед.
— Я вынуждена задать вам личные вопросы, которые в другой ситуации никогда не решилась бы даже выговорить, настолько они личные. Придется потерпеть. И прошу — будьте предельно правдивы. От вашей искренности зависит очень многое. Да, вот еще. Я знаю, вы — сильный человек. Но в некоторых ситуациях даже сильному человеку трудно произнести обычное «да».
На губах моего собеседника заиграла насмешливая улыбка:
— Вы словно к операции без наркоза меня готовите. Очень интересно!
Именно без наркоза! Так что зубы стисни покрепче, уважаемый Алексей Михайлович. Но я сделала вид, что не услышала его последней фразы, и продолжала:
— Отвечать необязательно. И даже смотреть на меня необязательно. Просто молчите. Я ваше молчание буду расценивать как положительный ответ. А если в чем-то ошибусь, вы меня поправьте.
— Все любопытней и любопытней, — пробормотал Подлубняк. — Жизнь-то вы мне хоть гарантируете?
Я и эту реплику проглотила. Открыла сумку. Достала зажигалку и выложила ее на невысокий столик:
— Алексей Михайлович, вам знакома эта вещица?
Жаль, что не спрятана на мне скрытая камера, которая могла бы сейчас зафиксировать моего героя. Сначала он глянул на зажигалку, потом на меня, побледнел, покраснел, хотел что-то сказать и вдруг закашлялся.
Я спокойно пережидала приступ кашля. Внешне спокойно. А внутри у меня бушевала буря не меньшей мощности, чем у моего собеседника. Наконец, Подлубняк справился с кашлем.
— Где вы это взяли? — спросил он хрипло.
— Нашла возле вашей
Но Подлубняк не ответил, напряженно о чем-то размышляя.
— Ладно, вернемся к зажигалке. — Удивительно, но теперь каждая следующая фраза давалась мне все легче. Словно открылись тайные шлюзы. — Дорогая безделица, такую хорошо дарить на память, правда? Вы ее и подарили. Близкому человеку. И надпись заказали в часовой мастерской. Коротенькую — «М от Л». Постороннему человеку буквы ничего не скажут, а знающему — память на всю жизнь. «М от Л». Эта «Л» меня поначалу смущало сильно. А на самом деле все просто до смешного. Леша! Например, «Матвею от Леши». Ну, или что-то в этом роде, ведь так?
Алексей Михайлович вдруг резко вскочил с места, подошел к окну и стал внимательно разглядывать улицу. Он ничего не говорил. Значит, можно продолжать. Я перевела дух. Сейчас предстояло выяснить самое болезненное. Я казалась сама себе неопытным медиком-практикантом, который лезет, трясясь от страха, непослушными, заскорузлыми пальцами прямо во вскрытую грудную клетку, подбираясь к бьющемуся сердцу.
— Алексей Михайлович, я не ошибаюсь, вы с Матвеем… — Господи, как же это сказать помягче! — Ну, одним словом… Матвей… он… ваш любовник?
Уф! Брякнула. Как в пропасть кинулась. Хотелось зажмурить глаза и втянуть голову в плечи в ожидании грома и молний. Но молний не последовало. Подлубняк молчал, по-прежнему не оборачиваясь. Только его крепкая шея стала совсем багровой. Значит, я не ошибалась.
— Так вот. Думаю, что именно Матвей спалил дачу. Спалил, чтобы убить Киру.
И тут Алексей Михайлович, наконец, обернулся. Я сидела против света и плохо видела выражение его лица. Услышала только сдавленный голос:
— А почему я должен вам верить? Ну, допустим, вы узнали, чья это зажигалка. Но мало ли где она найдена? Зажигалка — не доказательство. Зачем Матвею убивать Киру?
Ах, Алексей Михайлович, Алексей Михайлович! Играете чувствами людей, совершенно не принимая эти чувства во внимание.
— Я думаю, что причина преступления — банальная ревность.
И любовь. Непривычная, даже маниакальная, но любовь. Так хотелось мне добавить, но я этого не сказала.
— А что касается доказательств, то здесь вы правы — прямых доказательств у меня нет. Потому я и решила поговорить с вами. Выводы сами сделаете. Теперь все по порядку. Случилось так, что я познакомилась с Кирой незадолго до трагедии. И даже успела побывать у нее в гостях, да, да, не удивляйтесь. Так вот, когда мы беседовали, ей кто-то позвонил. Кира сердилась, разговаривала очень громко, так что обрывки фраз невольно слышала я. Ваша падчерица называла того, с кем разговаривала, Мальвиной. Тогда я решила, что ее собеседница — женщина, и потом еще долго так думала. Но не буду забегать вперед. Вернусь к пожару. Я знаю, что той страшной ночью вас не было в деревне. А вот ваш «Опель» в Малые Петушки приезжал. Я лично видела его ночью недалеко от усадьбы, но не придала этому факту никакого значения. Вы ведь наведывались в любое время, когда хотели?