Мужчины не плачут
Шрифт:
Маша вздрогнула, оглянулась. Антон выглядел хорошо: дорогая одежда, модный парфюм, лицо довольного жизнью человека. Похоже, после расставания с ней его дела пошли в гору.
— Гуляете? — Антон окинул многозначительным взглядом ее джинсовый комбинезон, оставшийся еще с беременности, удивленно посмотрел на дорогую коляску, цыкнул на Тайсона.
— Что тебе нужно? — спросила Маша, стараясь, чтобы голос не выдавал обуревающих ее чувств.
— Да так! — Он широко улыбнулся. — Вот прогуливался с любимой девушкой, увидел старую знакомую, решил
Старая знакомая — это, по всей вероятности, она, а любимая девушка?..
Любимая девушка Антона, неземной красоты барышня, нервно гарцевала неподалеку и бросала на Машу негодующие взгляды. Маша усмехнулась, помахала барышне рукой. В ответ та пожала точеными плечами и демонстративно отвернулась.
— Видала? — Антон самодовольно усмехнулся. — Скажи — шикарная! И вообще, у меня все тип-топ. Работу вот хорошую в Питере предлагают. Наверное, соглашусь.
— Рада, что все у тебя тип-топ. — Маша вежливо улыбнулась. Не то чтобы она была так уж рада, но и переполнявшей ее раньше обиды больше не испытывала. — Чего ты от меня-то хочешь?
На мгновение самодовольное лицо Антона стало по-детски растерянным, точно он и сам не слишком хорошо понимал, чего хочет.
— А я так… Поздороваться подошел. Сколько мы не виделись? А, Маш?
— Я не считала. — Она пожала плечами, покачала коляску с проснувшимся Ванькой. — Ты не хочешь на него взглянуть? — спросила неожиданно для самой себя.
— На кого? На этого? — Антон поморщился. — А зачем? — спросил растерянно. — Зачем мне на него смотреть, Машуль? У меня все тип-топ, мне твои проблемы без надобности.
Ванька не был проблемой ни тогда, когда Маша только узнала о том, что беременна, ни уж тем более сейчас, когда он вошел в ее жизнь и раскрасил эту самую жизнь яркими красками. Ванька не был обузой. Ванька был ее мальчиком, ее любимым и долгожданным ребенком!
— Убирайся! — Маша сжала кулаки. — Уходи! Нам ничего от тебя не нужно! — Сердце колотилось зло и бешено. Проснувшийся Ванька захныкал. Тай угрожающе зарычал.
— А даже если бы и нужно было. — Антон опасливо косился на Тая, но уходить не спешил. — Даже если бы попросила, ничего не получила. Потому что я тебя предупреждал, я сразу тебе честно сказал, что не нужен мне этот твой ублюдок.
— Убирайся! — Маша уже с трудом удерживала рвущегося с поводка Тая. — Уходи, а то я за себя не ручаюсь!
— Спокойно, истеричка! — Антон попятился, развернулся и почти бегом бросился к своей спутнице. — Ненормальная! — крикнул уже с безопасного расстояния.
Маша закусила губу, обвела невидящим взглядом свидетелей этой унизительной сцены, решительно покатила коляску к выходу из парка.
Маша только-только уложила Ваньку спать, когда в дверь позвонили. Часы показывали половину десятого вечера — не самое подходящее время для визитов. Да и некому было наносить ей визиты. Все друзья и близкие знали — промежуток с девяти до десяти вечера для нее святое, в это время она укладывает Ваньку спать.
В дверь продолжали звонить. Маша посмотрела на только что уснувшего сына — Ванька недовольно заворочался, но не проснулся. Она облегченно вздохнула, на цыпочках подошла к двери, заглянула в «глазок». Рассмотреть что-нибудь в полумраке лестничной площадки было трудно — лишь смутный силуэт, кажется, женский…
— Кто там?
— Открывай уж! Сколько можно гостя на пороге держать?! — послышался из-за двери скрипучий голос.
Маша понятия не имела, кому может принадлежать этот голос, но дверь все-таки приоткрыла.
— Ну, наконец-то! — Щуплая, верткая старушка, не дожидаясь приглашения, прошмыгнула в квартиру. — Я смотрю, негостеприимные вы тут, в Москве. Зажрались! — Странная гостья сердито расправила складки на крепдешиновом, лет сто назад вышедшем из моды платье, бережно положила на полку маленькую дамскую сумочку, сняла с головы соломенную шляпку, пригладила редкие волосы, полюбовалась своим отражением в зеркале и только после этого посмотрела на вконец растерявшуюся Машу. — Вот, значит, какая ты! — Блеклые голубые глаза сощурились, тонкие губы изогнулись в насмешливой улыбке.
Маша удивленно вскинула бровь.
— Вы вообще кто? — спросила она не слишком любезно.
— И красотой не одарена, и манерам не обучена. — Игнорируя вопрос, непрошеная гостья сбросила лакированные туфли, потерла деформированные артритом ступни, проворчала: — Чего стоишь? Хоть бы стул принесла. Замаялась я совсем по вашей Москве мотаться.
— А вы кто? — ошалело переспросила Маша.
— Конь в пальто! — беззлобно проворчала незнакомка. — Стул принесешь?
Отчаявшись получить ответ, Маша раздраженно пожала плечами, принесла из кухни табурет, поставила перед гостьей.
— Вот так-то лучше. Хотя воспитанная девица пригласила бы гостя за стол, а не держала бы его на пороге.
Из спальни, зевая во всю пасть, вышел Тай. «Вот тебе и бойцовская собака, — подумала Маша, наблюдая, как Тай щурится от яркого электрического света, — все на свете проспит, лодырь».
— Ой, батюшки! Ой, спасите! — Гостья с неожиданным для ее возраста проворством вскочила на табурет. — Ой, сатана! Ой, чудовище! Караул!
Тай удивленно моргнул, вопросительно посмотрел на Машу.
— Да не кричите вы, — прошипела она, — ребенка разбудите!
— Ребенок! Как же я про ребеночка-то забыла?! — незнакомка всплеснула руками. — А где он, ребеночек-то?
— Какой ребеночек?
— Да, умом тебя, похоже, боженька обделил. А тот ребеночек, которого ты от моего внука непутевого родила! — Вмиг забыв о Тайсоне, бабулька спрыгнула с табуретки, схватила сухонькой ручкой Машу за запястье.
— Вы кто? — в который уже раз спросила та.
— Нет, ну точно дура! — Старушка печально покачала головой. — Я Антонина Артамоновна, бабушка Антона и, стало быть, прабабушка твоего ребеночка. Теперь поняла?