Мужчины свои и чужие

Келли Кэти

В десять Ханна без всякого аппетита немного поела и по­смотрела вторую половину «Романа с камнем». Она видела этот фильм столько раз, что ей необязательно было смотреть первую половину, чтобы знать, что случилось. Одновремен­но она бессознательно прислушивалась, не раздадутся ли шаги за дверью. К тому моменту, когда Майкл Дуглас и Кэт­лин Тернер поцеловались на яхте, которую тащили по улице Нью-Йорка, бутылка опустела. Ханна выключила телевизор, вышвырнула ужин Феликса в помойное ведро и отправилась спать. Большого смысла в этом не было, потому что она ле­жала с широко открытыми глазами, не в состоянии

заснуть. Просто сработал автоматизм. На том же автомате она встала утром и отправилась на работу.

Никто в конторе не заметил, что обычно блестящие глаза Ханны сегодня тусклы, – она сделала все, чтобы сослужив­цы ничего не заметили. Она поболтала о пустяках с Джилли­ан, умело провела интервью с четырьмя фотографами, бы­стро съела за компанию с Донной бутерброд с тунцом в ма­леньком кафе за углом. Она говорила, улыбалась и работала, но все на автопилоте. Мысленно она проклинала себя за то, что снова поверила мужчине, и Феликса – за такое с ней об­ращение. Если она снова его увидит, ему несдобровать.

Впрочем, не только у нее было в это утро плохое настро­ение. Дэвид Джеймс также пребывал в отвратительном рас­положении духа. Он наорал на Стива Шоу за провалившуюся . сделку, что было совсем для него нехарактерно, а потом кри­чал на кого-то по телефону так, что стеклянные стены офиса дрожали. Затем он с силой распахнул дверь кабинета и заво­пил, что хочет кофе, причем немедленно, и все в конторе притихли в надежде, что участь официанта обойдет их.

– Ты пойди, – попросила Джиллиан Ханну. – Я его в таком состоянии боюсь.

Чего не сделаешь ради мира и покоя. Ханна сварила кофе, поставила его на поднос, добавила четыре шоколадных печенья и отправилась в кабинет босса.

Судя по всему, Дэвид сразу заметил избыток макияжа, скрывающий усталые глаза, и ярко-красное платье, которое она надела, пытаясь поднять себе настроение. Волосы она распустила, стараясь придать себе вид желанной женщины, а не брошенной коровы, которая не может удержать мужика даже несколько недель. Но Дэвиду все это явно не понравилось.

– Я бы предпочел, чтобы ваши личные дела не мешали выполнению ваших служебных обязанностей! – резко бро­сил он, мрачно глядя на нее. – Полагаю, этот наряд не под­ходит для работы в приличной конторе.

Везувий внутри Ханны начал извергаться.

– Что вы имеете в виду? – холодно спросила она. – Я надевала это платье на работу уже несколько раз, и я вовсе не собираюсь сегодня на свидание. По правде говоря, я надела его по совершенно противоположной причине. – Тут самообладание окончательно покинуло ее. – Все вы, про­клятые мужики, одинаковы! – прошипела она.

Глаза Дэвида заметно потеплели.

– Что же это за «противоположная причина»? – заинте­ресовался он.

Но Ханна уже была сыта по горло. Никогда раньше она не позволяла своему настроению отражаться на ее профессиональной выдержке, но сегодня она забыла обо всем.

– Я надела это платье, чтобы напомнить себе, что я умная, сильная женщина, которая не нуждается, чтобы рядом с ней был мужчина! Черт бы их всех побрал, включая боссов, которые не могут вынести вида женщины в сексуальном пла­тье! И вообще, – голос ее задрожал, – я с мужчинами по­кончила. И точка. Вы все ненадежные, подлые лжецы!

Она швырнула поднос

на стол, расплескав кофе и рассы­пав печенье.

– Вот твой кофе, чтоб ты им подавился!

Ханна с грохотом захлопнула дверь и направилась прями­ком в женский туалет, .где простояла несколько минут, при­жавшись лбом к холодному кафелю и пытаясь прийти в нор­мальное состояние. Извиняться она не будет, нет уж! Дэвид перешел все границы. Он не имел права делать такие замеча­ния… А если он считает, что такое право у него есть, ему придется поискать другого менеджера, потому что она уволь­няется! Жаль только, что она так много наговорила лишнего. Если Дэвид не полный кретин, он наверняка поймет, что что-то произошло между ней и Феликсом. Чтоб он тоже про­валился, кстати.

– Не знаю, что ты ему такое сказала, – заметила Джил­лиан, когда Ханна вернулась в приемную, – но сейчас он в прекрасной форме. Смеется так громко, что его наверняка на улице слышно.

Ханна посмотрела на стеклянную перегородку и увидела Дэвида, который держал трубку у уха и громко хохотал.

– Его, как и всех мужиков, надо держать на коротком поводке, – сказала Ханна мрачно. – Другого они не пони­мают.

Через час Дэвид стоял перед ее столом, держа в руке кейс и перекинув пальто через руку. Обычно она ему улыбалась, с удовольствием разглядывая его прекрасно сшитый костюм, который подчеркивал его широкие плечи и удачно скрывал легкое утолщение в талии от слишком большого количества деловых обедов. Но сегодня она просто смотрела на него.

– Я хочу предупредить, что в конце недели улетаю в Па­риж на выходные, – сообщил он.

Ханна глазом не моргнула. Пусть хоть в Катманду едет сушей на хромом верблюде, ей плевать.

– Я думаю, нам следует кое-что обсудить, поэтому мне жаль, что я уезжаю, – добавил он, глядя на нее с сожале­нием.

Ханне было абсолютно безразлично, чувствует ли он себя виноватым, хочет ли извиниться. Пусть переживает. Они все это заслужили.

– Я вернусь во вторник. Может быть, мы тогда сходим пообедать? – Его лицо вдруг перестало быть непроницае­мым. На нем появилось выражение надежды… Да, опреде­лённо надежды. /

– Ладно, – сказала она холодно.

Он улыбнулся и неожиданно подмигнул ей. «Нет, он не­исправим!» – сердито подумала Ханна.

Остаток пятницы пролетел незаметно, как в тумане, но перспектива выходных без Феликса так угнетала Ханну, что она решила в субботу поработать. Она понять не могла, поче­му без него чувствовала себя такой пустой. Ведь так хорошо жила последние полтора года! Почему же сейчас, всего через месяц после встречи с Феликсом, она уже не в состоянии обойтись без него?

– Я полагала, ты отказалась от работы по субботам, – заметила Донна, когда Ханна появилась в конторе в восемь , пятнадцать утра.

– Мне кое-что надо сделать, а на неделе все так навали­вается, что не хватает времени, – ответила Ханна, склонив­шись над булькающей кофеваркой, чтобы скрыть от Донны темные круги под глазами. Но Донна обычно все замечала, а Ханна не хотела, чтобы она почувствовала тоску, которая, ве­роятно, исходила от нее, как радиация от плутония.

Притворно зевнув, чтобы показать, что накануне легла поздно, Ханна взяла кофе и сумку и направилась к себе в ка­бинет.