Мужчины свои и чужие

Келли Кэти

Лиони много лет стригла волосы в одной и той же парик­махерской и носила одну и ту же прическу с незапамятных времен – волосы до плеч, вьющиеся, слегка взлохмаченные.

«Дешево и сердито», – говорила она, но сейчас, трогая концы своих золотистых волос, признала, что за двадцать лет домашней окраски они стали ломкими.

– Не помешало бы выглядеть немного получше на свадь­бе, – вздохнула она. – Но, боюсь, ни один парикмахер с моими волосами не справится.

Эмме вообще ничего не хотелось делать. Она давно сми­рилась с прямыми волосами, которые свисали на уши и пада­ли на лицо, закрывая глаза.

– Мне

нравится такая прическа, – заявила она. – Она маскирует мой нос. – Ей это сказал отец, когда она была совсем маленькой. Вот Кирстен, его любимице, никогда не приходилось отращивать челку, чтобы прикрыть свой нос…

– Тебе, очевидно, кажется, что у тебя нос, как у слона, – возразила Ханна. – На самом деле у тебя вполне красивый нос, основательный, уверенный. Зачем его прятать? Ты же не хотела бы иметь на лице кнопочку, которой так сейчас гор­дятся некоторые девицы?

– Да, – засмеялась Эмма, – хотела бы. Ты же не роди­лась с таким шнобелем, как у меня.

– Я тоже не без греха, – заметила Ханна, потирая свой собственный слегка орлиный нос. – Зато моим носом очень удобно вынюхивать, что замышляет Джиллиан.

– Что ты собираешься делать в парикмахерской? – спросила Лиони.

– Подстричься, – ответила Ханна. – Я долгое время но­сила волосы длинными, потому что их было удобно забирать в пучок, но надоело. Хочу, чтобы были до плеч и с краснова­тым отливом.

Лиони ожидала, что модный парикмахер тоже окажется модной штучкой. Представляла себе проколотую бровь, юбку до бедер и волосы, напоминающие перья. Но к ней подошла беременная женщина лет тридцати, в черных широких брю­ках и ярко-розовой футболке. Проколоты у нее оказались только уши, в которых она носила жемчужные сережки, и во­обще ее легко было представить себе на родительском собра­нии в качестве учительницы математики. Звали ее Ники. Она профессиональным жестом запустила пальцы в волосы Лиони.

– Говорите, чего вы от меня хотите, а я скажу, что я по этому поводу думаю.

Лиони критическим взглядом оглядела себя в зеркале. Готовясь к встрече с модным парикмахером, ярким светом и зеркалами, она основательно накрасилась и полагала, что выглядит пристойно. Здесь же выяснилось, что краски на ней слишком много, а волосы – вообще сущий кошмар.

– Не знаю, Ники, – печально призналась она. – Это ужасно. Я многие годы сама красила волосы, концы пересо­хли, и вообще вид у меня чудовищный, – вздохнула она. Может быть, я слишком стара для блондинки?

– Чушь! – резко возразила Ники. – Просто цвет не ваш: вам требуется не такой яркий, в тон кожи. С годами кожа блекнет, так что и цвет волос приходится смягчать. Вам нужно сделать волосы потемнее с более светлыми, золотис­тыми прядями. Вам также стоит подумать и о макияже, – до­бавила она. – Такой темный карандаш для глаз не подойдет к новому цвету волос.

– Вы так думаете? – неуверенно спросила Лиони. – Я всегда так крашусь. Без карандаша и туши мои глаза со­всем невыразительны.

– Ерунда, у вас прекрасные глаза. Никогда не видела таких синих глаз, – с воодушевлением призналась Ники. – Пока вы сушите волосы, я приглашу девушку из верхнего са­лона. Пусть подкрасит вам глаза. Вы себя не узнаете, когда мы закончим.

Эмма, которая ограничилась стрижкой, освободилась первой.

– Ну как? – с волнением спросила она Лиони,

наклоняя голову, чтобы разглядеть свою новую стрижку во всех ракур­сах.

Хотя Эмма не позволила состричь более двух дюймов, эффект был поразительным. Теперь все наконец имели воз­можность разглядеть милое личико Эммы, а ей не приходи­лось поминутно убирать волосы с глаз. С такой прической она выглядела несколько старше, хотя никто бы все равно не дал ей тридцати одного года.

– Превосходно! – восхитилась Лиони.

Следующей освободилась Ханна. Ее длинные волосы были подрезаны до плеч; блестящие, густые, они колыха­лись, когда она шла, и очень эффектно обрамляли ее лицо. И вообще, выглядела она как супермодель.

– Обалдеть! – вздохнула Лиони, у которой волосы еще были завернуты в кусочки фольги.

– Тебе правда нравится? – спросила Ханна, трогая воло­сы ладонью.

– Просто фантастика, – сказала Лиони. – И если ты беспокоишься, что Феликсу не понравится, тогда он полный кретин. – Они договорились, что Ханна и Эмма вернутся через час, и Лиони снова обратилась к журналам. Устав от невероятно прекрасных лиц и фигур в «Татлере», она рас­крыла «Хелло!», где, по крайней мере, можно увидеть нор­мальных людей с обычными лицами, в одежде, похоже, куп­ленной на распродаже и надетой в темноте. Так что, когда пришла косметолог, оказавшаяся пухлой хорошенькой де­вушкой с весьма пышными формами, Лиони уже слегка при­ободрилась.

– У вас замечательная кожа, – сказала девушка. – А глаза просто изумительные. У меня есть то, что вам нужно.

Она сняла всю краску с лица Лиони, которая, закрыв глаза, сказала себе, что всегда сможет забежать в ближайшую уборную и восстановить свой макияж. Однако ничего такого не потребовалось. Когда она открыла глаза, то увидела в зер­кале незнакомое, но очень приятное лицо. На нем выделя­лись прекрасные глаза, благодаря умело подобранным теням и тонкой линии по веку. Тушь девушка употребила коричне­вую, а губы накрасила розовой помадой.

– Надо же! – только и могла сказать Лиони.

– Будет еще лучше, когда вас причешут, – уверила ее косметолог.

Так оно и вышло. После получаса укладки Лиони с удивлением потрогала свои волосы – кудрявую смесь медового, бледно-золотистого и светло-коричневого. Она выглядела совсем другим человеком! Теперь ей только нужен новый скромный, но элегантный гардероб, скромные, но дорогие украшения и «БМВ» – и она станет настоящей леди.

Лиони улыбнулась себе в зеркале.

– Ничего, что мои подруги меня не узнают. Боюсь, меня не признают собственные дети, – пошутила она.

17

Во время рождественской вечеринки, устроенной для ра­ботников конторы, Ханна больше всех смеялась и постоянно улыбалась. Никто, глядя на ее радостное лицо, не догадался бы, что в душе у нее так же мрачно и тоскливо, как у индюш­ки на птицеферме.

– Господи, что мы здесь делаем? – спросила Донна в половине одиннадцатого, плюхаясь на банкетку рядом с Хан­ной.

– Точно, совсем рехнулись! – изо всех сил стараясь вы­глядеть веселой, ответила Ханна. Ей стыдно было признаться Донне, что Феликс в очередной раз подвел ее. – Мне еще кучу подарков надо купить, так что утром придется встать пораньше. Знаю, давно надо было отправиться домой, но так хотелось повеселиться.