Мужчины своих женщин
Шрифт:
— Как хотите. Ну что, мы договорились насчет машины?
— Да, я все помню.
— Даже если ничего не получится, загляните ко мне как-нибудь. Я почти всегда дома.
— Постараюсь.
— Сейчас вы этого не хотите… точнее, боитесь, я знаю. Потому что сейчас осень, и чувства притуплены. Глухая пора листопада…
Я вздрогнул. Она что, в самом деле умеет мысли читать?
— …но весной вы вспомните обо мне. Я буду ждать. А теперь прощайте.
— Счастливо вам перезимовать, — сказал я и собрался идти, очень довольный тем,
— Одну минуту, — сказала Виола. — Вы позволите поцеловать вас? В знак благодарности.
— Я ничего особенного пока не сделал, — сказал я, но все же вернулся и склонился над ней. Что такого, от меня не убудет.
Припала к моим губам и долго не могла оторваться. От ее волос исходил слабый, но отчетливый запах сирени. Приятные духи, сразу вспоминается весна, май… Я сделал попытку уйти, но она не отпускала. Обвила шею руками. Ну уж нет. Хотел выпрямиться, чтобы прекратить это безобразие, которое заходило все дальше и дальше. И тогда она укусила меня за нижнюю губу. И яд хлынул в мою кровь.
Вскрикнув от внезапной боли, я отскочил в сторону и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Зачем это?
Она сидела спокойная и невозмутимая.
— Теперь не уйдешь.
— Что это значит?!
Меня вдруг накрыло удушающей, давящей волной страха.
— Ее убили именно в тот день, когда вы приехали и уединились с ней в доме на улице Декабристов, — рубил сплеча следователь. — И больше соседи никого не видели. Не видели, чтобы вы уходили, не видели, чтобы пришел кто-то другой. В доме остались ваши отпечатки пальцев. Так кого же прикажете мне подозревать?
— Вы говорите, что ее изнасиловали. Почему не взяты образцы спермы, крови… я не помню, как там это называется… сравните их с моими, и вы сразу поймете, что я здесь ни при чем!
Следователь осекся, как будто я задал ему каверзнейший вопрос. Подумаешь, бином Ньютона! Господи, да почему же сразу этого не сделали?!
— И потом, откуда в милиции взялись мои отпечатки пальцев? — Я решил наступать, развивать успех. — Не помню, чтобы у меня их кто-то снимал! Нет ли здесь ошибки? Или подлога?
— В милиции отпечатков не было, — согласился следователь. — Но в связи с особой тяжестью преступления мы проверяли эти отпечатки по всем картотекам. Ваши «пальчики» нам прислали из архивов Министерства обороны. Когда вы проходили срочную службу в Польской Народной Республике в Северной группе войск, был ограблен полковой магазин…
— А, помню, — сказал я. — Отпечатки брали у всех, кто оставался в части, в то время как полк две недели жил на полигоне. А я ремонтировал казарму. Вот угораздило же… Не грабил я ваш магазин и не убивал никого!
— Теснее, тесней прижимайся, а то не будет смотреться, — кричал я, сжимая мерзнущими пальцами фотоаппарат. — Да обними ее рукой за это самое место, не бойся!
—
«Редко где встретишь более холодную во всех отношениях женщину, — подумал я. — Хотя… иногда попадаются».
Прицелился и сделал очередной снимок. Вроде бы должно получиться неплохо. Стас жадно приник губами к тугой женской груди, прикрытой лишь легкой гранитной маечкой. С его длинных волос падали капли, глаза он слегка прищурил, чтобы не ослепнуть от водяной пыли.
— Ну как? — крикнул сквозь колкие брызги и шум падающих струй. — Получилось?
— Да, все нормально. Вылезай!
— Точно получилось?
— Да вылезай быстрее, я на тебя уже смотреть не могу!
Стас прыгнул с постамента в мелкий бассейн, всколыхнув воду, и побрел к берегу. Желто-красная листва, плававшая сверху, раздвигалась перед ним, как тонкий лед перед атомоходом. Если б не синие губы, широкая улыбка Стаса выглядела бы вполне уместно.
Я подал ему заранее приготовленное полотенце, а пока Стас сушил голову, быстро открыл бутылку и налил почти до краев стакан водки.
— Пей, — сказал Стас, — я потом.
— Нет, ты первый.
— Ты что, болен? Так СПИД через водку не передается, а все остальное можно вылечить…
— Давай, давай.
Стас на секунду вынырнул из полотенечных объятий, со всклокоченными волосами принял стакан и од ним махом опорожнил, а потом опять набросил поло тенце на голову и принялся ожесточенно ее натирать. Под тонким свитером ходили бугры мышц.
— Фу-х, хорошо, — кряхтел он глухо и полотенце нюхал. — Прелесть. Отличная будет фотка для моего нового сборника. Знаешь, теперь я понимаю, почему древние воины-кочевники устанавливали в степи так много каменных баб. Это ж какое спокойствие и невозмутимость… А помнишь ту сирену?
— Ну еще бы…
— И что у тебя с ней?
— Ничего.
— Ладно… Как я смотрелся?
— Отлично. Как полный идиот.
Милиции вокруг, слава Boiy, не было. Да и что такого особенного мы делали, если разобраться?..
Стас закончил вытирать голову, скинул свитер, рубашку и влез в длинный теплый плащ. Пока он все это проделывал, я тоже налил себе стакан.
— Будь здоров, — сказал я Стасу. И выпил, закусив это дело старым мятным пряником, казалось, навсегда обосновавшимся в кармане пиджака. Но сегодня пришел его день.