Мужем битая… Что мне пришлось пережить с Германом Стерлиговым

Стерлигова Алена

Дом сгорел до фундамента, как будто мы ничего еще и не строили. А моя выпрошенная у мужа черепичная крыша от высокой температуры вспорхнула, как птица, и улетела на приличное расстояние. У нас осталась только разбитая Нива, а финансы оставляли желать лучшего. Мы сели в машину и поехали в никуда. Мы ехали и были рады тому, что остались живы, что дети не испугались, никто не пострадал. Герман сказал: «Мы пойдем другим путем», и в который раз начал все заново. Может, это кого-то удивит, но я искренне не хотела, чтобы Герман нашел тех, кто сделал поджог. Муж, мягко говоря, был на них очень зол прежде всего за тот испуг, который я перенесла, и те последствия, которые могли бы у меня от этого быть. Дети еще долгое время потом играли в пожар, построят дом из кубиков, потом сломают и говорят, что он сгорел. Поэтому я боялась, чтобы он не переборщил. Слава Богу, выяснить первое время не удавалось, а потом гнев прошел, трезво посмотрев на произошедшее, понимаешь, что все, что Бог ни делает, все только к лучшему, значит, так надо было. Ничего просто так не происходит в этой жизни. Первое время поскитались по знакомым, а потом вернулись в маленький домик, тот самый, в котором пережили пожар, доведя его немного до ума и прожили там, в Слободе, еще четыре года. Возвращаться обратно в город или коттеджный поселок не приходило даже в голову, уже пришло понимание, что по-другому жить нельзя. И жить нам было очень интересно!

Казалось бы, на Рублевке, где я прожила десять лет, прошли мои лучшие, самые счастливые годы. Молодость, любовь, дети — все, казалось, было связано с Рублевкой, но после того, как мы сели с детьми в машину и уехали оттуда, не оглянувшись,

я не вспомнила Рублевку ни разу. Меня захлестнула новая, чрезвычайно насыщенная жизнь.

Глава 28

Слобода

Слобода до сих пор осталась одним из любимых детьми мест. Они часто туда ездят летом за грибами и ягодами, зимой и осенью — на охоту. Причем зимой они ходят по лесу на специальных охотничьих лыжах, подбитых оленьим мехом, чтобы не скользили. Так что палки для таких лыж не нужны, и руки свободны для ружья. Это то место, где они впервые почувствовали свободу, стали жить не в окружении высокого забора и охраны, а в окружении леса. Случившийся пожар внес некоторые корректива в нашу жизнь, напомнив, что расслабляться нигде нельзя. Мы завели опять кавказскую овчарку и стали более бдительны. Но это больше прибавляло напряжения Герману, для детей это придавало романтики и приключенческого духа. Пелагея с Арсением упражнялись в стрельбе по ястребам, охотившимся за нашими цыплятами, мальчишки строили шалаши из подручного материала, лазили по деревьям, рыли окопы и блиндажи для игры в войнушку. Наверстывали все то, чего были лишены, живя на Рублевке. Вовсю осваивали езду на лошадях, особенно им нравилось зимой кататься на санях. Большой восторг у них вызывал сенокос, сладкий запах сена, все дружно собирают засохшую траву в стога, а затем так весело прыгать на уже собранных высоких стогах и скатываться с них вниз. Место там действительно красивое, летом все покрывалось малиновым цветом от цветущего иван-чая, который мы собирали и высушивали, получался очень вкусный и полезный чай. На пруду распускались кувшинки и жили дикие утки. Дети собирали и дарили мне чудесные букеты, состоящие из луговых цветов и кувшинок. А идя по полю с высокой травой, можно было случайно наткнуться на прячущуюся там куропатку. Слобода нас выручила еще и тем, что там можно было сразу завести коз, а так как козье молоко идеальный заменитель грудного вскармливания, то у меня не было проблем, чем кормить пятимесячного Михея… Так как я, к сожалению, не «молочная мама», и к этому времени молоко у меня закончилось.

Видя, как там хорошо детям, на трудности, которые нам приходилось преодолевать, не хотелось обращать внимания. А трудности, конечно, были. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что молодость на то и молодость, что все кажется нипочем. Во-первых, отсутствие горячей воды, а стирки и мытья посуды было предостаточно, семья уже состояла из семи человек да плюс частые гости. Потом готовить надо было на печи, а для меня это было совершенно новым занятием, надо было приноравливаться. Зато теперь я понимаю, какое это чудо-печь, насколько на ней вкуснее и полезнее еда, и готовить на ней намного удобнее, тем более на большое количество людей одновременно можно приготовить множество блюд. И нет ничего более уютного, чем в зимний вечер сидеть у печи, смотреть на огонь и слушать потрескивание горящих бревен. Там Герман, увидя, что представляет собой деревня, потерял последние иллюзии насчет русского народа. На деревню из двух десятков домов насчитать можно было не более трех с натягом, где хозяин не спился и имел нормальное хозяйство. Тогда муж придумал так называемый «Реестр непьющих мужиков», функция которого сводилась к переписи непьющего населения, способного работать и рожать детей. Определять, пьет или не пьет мужчина, должны были женщины, у которых мужья были алкоголиками, у них, как говорится, глаз на алкаша набит. Называлось это — «баб-контроль». Герман предлагал попавшим в реестр мужикам помогать материально, поддерживать их авторитет государством, чтобы они были примером и для своих детей, и для окружающих. Герман даже организовал людей, которые обходили деревни и заносили нормальных мужиков в реестр: такая вот «перепись неспившегося населения». Муж хотел привлечь государство к этой проблеме, понимая, что, если так пойдет дальше, переписывать больше и некого будет.

Но где-то через четыре года наш дом в Слободе атаковали блохи. Именно атаковали. Это было какое-то нашествие, которое я ни до этого, да и после больше не встречала. Когда мы ложились спать, пол был белым, а встав утром, нашему взору представлялся сплошной черный пол от заполнивших все пространство блох, от укусов я уже не могла ночевать дома, а спала в машине. Травили мы их всем, чем только можно: от народных средств, типа отвара из полыни, до сильнейшей химии, не понимая тогда, как она вредна. Но ничего не помогало, полчище не сокращалось. И мы съехали, так еще раз убедившись в правильности высказывания: «Человек предполагает, а Бог располагает». Господь чудным образом послал нам то место, в котором мы сейчас живем, а пройдя Слободу, я приобрела неоценимый опыт сельской жизни и понимания, что для совсем комфортной жизни мне нужна только горячая вода и стиральная машина. Живя, можно сказать, в роскоши в «рублевские» времена, и испробовав «экстрим» жизни в лесу, мы нашли наконец ту золотую середину, в которой все встало на свои места. А в Слободе сейчас живет семья с девятью детьми, которым мы оставили все постройки и небольшое количество скотины на развод, у них там никаких искушений, типа блох или чего-то другого, за четыре года проживания пока не произошло, только прибавился еще один малыш.

Глава 29

Дом на Риге

То место, в котором мы сейчас живем, нашлось таким образом. Пока мы тщетно боролись с вредными блохами, мужу один знакомый предложил съездить в гости в одно семейство, с четырьмя детьми живущих в собственноручно срубленном доме на 80-м км по Риге. Они, как и мы, не отдавали детей в школу и не имели дома телевизора. И Герман, взяв детей, поехал к ним в гости по обмену опытом, а я осталась дома с маленьким Михеем. Часов через пять-шесть мне позвонил Герман и сообщил, что он купил дом, приедет и расскажет поподробнее. Вечером я услышала следующее повествование. Когда они подъехали к месту назначения, то увидели на высоченном фундаменте, раньше это было огромное кирпичное овощехранилище, стоящий красиво срубленный дом, окруженный деревянным гульбищем (это такая открытая терраса вокруг всего дома). Внизу шумела маленькая речушка, место очень красивое и безлюдное. Раньше здесь была дворянская усадьба, потом деревня, а потом, как и в нашей Слободе, все превратилось в красивое поле с кое-где оставшимися яблонями из бывшего барского поместья и разросшимися кустами сирени вдоль дороги, идущей к дому. Хозяин дома был американец с русскими корнями. Родители его отца в восемнадцатом году эмигрировали за границу, где потом родился и он, а его мама была канадка. Сам он женился на женщине из Голицинского рода, тоже эмигрировавших в годы революции, она была гражданкой Великобритании. Встретившись и поженившись в Англии, родив там первых двух своих детей, после перестройки они решили перебраться на родину своих предков. В этом месте, куда к ним приехал в гости Герман, они жили уже семь лет, родив еще двоих малышей. Принадлежало им три гектара, земля эта довольно удалена от Москвы и стоила тогда не очень дорого. Хозяин дома очень рукастый и предприимчивый человек, набрал уже здесь бригаду из местных, платя им копейки, и начал рубить дома на продажу. Стиль домов у него очень красивый, рубил он из больших бревен, и с заказами у него проблем не было. Сам он говорил по-русски, правда с очень большим акцентом, а жена с детьми, прожив здесь больше семи лет, так и не заговорили на нашем языке. Мужу, когда он увидел, этот дом сразу понравился. Бывает так: увидишь место и понимаешь, что тут ты хотел бы жить. И Герман спросил сразу хозяина, еще даже не зайдя вовнутрь: «Случайно не продаешь дом?» А он отвечает: «Продаю, две недели как выставил на продажу через ИНКОМ-банк». Герман говорит: «Все, считай дом продан, я его покупаю». Денег тогда на покупку не было, но Герман решил, что что-нибудь придумает, перезаймет. Насколько красив дом был снаружи, настолько внутри царил невообразимый хаос. Полуразрушенные печи, вместо дверей висели тряпки, пол в гостиной

был выложен кругляшами из бревен, уложенных на цемент, что очень вредно для проживающих в доме. На второй этаж вела лестница, но само верхнее помещение было совершенно без отделки. Но это нас не смутило, все можно было привести в порядок, как говорится: «Глаза боятся, а руки делают». И потом место и сам дом очень нравились, да и блохи поджимали. А тут выясняется, прямо как «пианино в кустах», что у Германа осталась доля от одного офисного здания, купленного еще в девяностых годах, про которое он забыл, а совладелец решил как раз продать это помещение и позвонил Герману, так как требовалось и его разрешение на продажу. Этих денег было ровно столько, сколько нужно на покупку понравившегося нам дома. Хорошо, что наличие этого имущество было обнаружено в данный момент, а то бы Герман, узнай про это раньше, потратил бы все эти деньги, так как наличные у нас не задерживаются. Я уже из жизненного опыта заметила, что если есть воля Божья, то все складывается, как по заказанному. А вот когда не получается сразу, все время то одно препятствие, то другое, а ты все равно прешь напролом и в конечном итоге, может, и добьешься, но вот вопрос, будет ли тебе от этого хорошо, поэтому всегда надо подумать: «Почему не получается, может, тебе этого и не надо?» А тогда все шло как по маслу. Быстро совершив сделку купли-продажи, мы тотчас, спасаясь от укусов блох, переехали в этот дом и приводили все в порядок, уже живя там. На первое время мы соорудили кровать из пней и досок. Так как находиться мы могли только в одной комнате, поскольку в остальной части дома шли работы, а семья наша состояла из семи человек, то поместиться мы могли, только соорудив большую кровать, представляющую собой полати от стенки до стенки. Сейчас за шесть лет, что мы здесь живем, у нас разрослось большое хозяйство со скотным двором, конюшней, старшие сыновья построили себе дома. На самом высоком месте участка Герман поставил крест из специально привезенных для этого из Красноярска огромных 16-метровых бревен из лиственницы. Сначала, когда мы сажали огород, то пользовались техникой. Трактора все время то ломались, то тракториста не найти: он в запой ушел. Старший сын хотя и умеет управлять трактором, но работа вредна для позвоночника, тем более для неокрепшего детского организма. Тем более от трактора исходит такой рев и несет соляркой, что портит всю естественную красоту вокруг себя. И мы заменили его на лошадь. Оказалось, что это намного практичнее, и еще доставляет эстетическое наслаждение, и гораздо дешевле в обслуживании.

Здесь тоже, как и в Слободе, много зверья, часто прямо к забору подходит лосиха с лосенком, то увидишь сидящего на пригорке зайца, очень много кабанов. У нас в колодце очень вкусная вода, я только здесь поняла, что простая вода может доставлять такое удовольствие.

В отличие от Слободы здесь есть дорога и свет. Так что теперь у меня есть горячая вода и стиральная машина. Но мы здесь также независимы от цивилизации. В прошлую морозную зиму, когда шел ледяной дождь, и почти все Подмосковье осталось без света, и люди просто мерзли, так как сразу перестало работать отопление, а в основном ведь везде электрические плиты, и нельзя было даже приготовить себе еду. Я уже не говорю, что без света сразу вышла из строя канализация и водопровод. А мы ничего подобного не почувствовали. У нас горела печь, давая нам тепло и уют, на ней же я готовила, впрочем, как и всегда, еду. Горели свечи, у нас в гостиной большая подвесная люстра со свечами, не говоря уже о многочисленных подсвечниках. Так что живой мерцающий свет от настоящих восковых свечей освещал весь наш дом. А воды предостаточно в колодце. Так что живя в своем доме (именно в доме, а не в коттедже, практически ничем не отличающимся от квартиры), ты совершенно независим от катаклизм, связанных с цивилизацией. И какие бы кризисы ни потрясали страну, чтобы ни происходило с твоим бизнесом, если он имеется, имея землю, а следовательно, и огород, имея свою скотину и птицу, слово «голод» для тебя не имеет значение. Не говоря уже, что на крайний случай у тебя рядом лес, в котором водится и лось, и разная дичь, и есть пруд, куда можно поставить сеть, а летом есть и грибы, и ягоды, у тебя есть колодец с водой и печь, которая тебя греет, и это все в совокупности дает тебе настоящее понимание стабильности и уверенности, что ты крепко стоишь на ногах.

Глава 30

Ночные посетители

В нашей жизни было много происшествий, из которых можно было бы состряпать детективные рассказы. Взять хотя бы пожар в Слободе, когда поджигатели, которые приехали на место своего злодеяния на шишиге (это одна из немногих машин, которые проходили по нашему бездорожью), и когда они уже скрывались с места преступления, то застряли и долго буксовали, никак не могли выехать. Это мы уже обнаружили, расследуя происшествие, и представляли, как им было страшно, ведь если бы у них не получилось выехать, то они не могли не понимать, какая их ожидает расправа по горячим следам. Или как там же, некоторое время спустя, уже летом, нам отравили собаку, кавказскую овчарку, названную в честь нашей первой собаки Алисой. Отравитель сделал целое лежбище, которое мы потом обнаружили, откуда вел за нами наблюдение и, дождавшись, когда никого не осталось на хозяйстве, муж уехал в Москву, а я со всеми детьми ушла за грибами, отравил нам собаку каким-то сильнодействующим ядом. Такого действия, что она разложилась за считанные часы. Надо отметить, что все происшествия всегда происходили, когда муж отсутствовал.

Еще у нас были две детективные истории, связанные с ночными гостями: одна еще на Рублевке, а другая уже в доме на Риге. На Рублевке дело было так. Шла предвыборная президентская кампания, в которой принимал участие Герман. Он, как правило, приезжал очень поздно, и я, уложив детей в их детских комнатках, сама дремала на диванчике в гостиной, поджидая возвращения мужа с работы. И вот обычный вечер, дети спят, я дремлю на диване в гостиной, и вдруг меня будят три удара в дверь, «тук, тук, тук». А это наш условный сигнал, что стучат свои. Я вскакиваю, не спрашивая, открываю дверь, никого нет, где-то вдали вижу отъезжающую машину. Тихо идет снег, красиво переливаясь в лунном свете. Ну, думаю, померещилось, перепутала, наверное, виденное во сне с явью. Через двадцать минут приехал Герман. Ничего настораживающего в происшедшем я не нашла и сообщать о своих «глюках» мужу не стала. Прошла неделя, вечер, я опять дремлю на диване, дожидаясь мужа. Дети спят по своим комнаткам, и в доме наступила тишина. Вдруг сквозь сон мне послышался неясный шум снизу, но я не придала этому значения, так как всегда, чтобы еще больше не бояться, прячу, как страус, голову в песок, сваливая все шорохи, которые мне вдруг слышатся, на естественные причины, боясь допустить в голове что-либо другое, чтобы не сидеть и не дрожать от страха. Наконец-то приезжает Герман, его водитель Ваня занес какие-то вещи из машины, распрощался и уехал. Мы отправились на кухню, я стала кормить Германа ужином, вдруг раздается тройной стук в окно, я пошла посмотреть, кто стучит, в полной уверенности, что в такой час из своих может быть только водитель мужа, который может что-то забыл вынуть из машины. Но посмотрев в окно, через которое была видна входная дверь снаружи, никого не увидела. Но сейчас на глюки не спишешь, слышали стук мы уже вдвоем и совершенно отчетливо.

Подошедший из кухни муж прошел сразу к входной двери и обнаружил, что она открыта изнутри. Выглянув на улицу, он ничего и никого не обнаружил. Крикнул собаку, у нас тогда была московская сторожевая по кличке Плюша. Собака с небольшой задержкой, но подбежала. Получалось, что эти люди были у нас дома еще до приезда мужа и где-то хоронились, а когда он приехал и мы с ним прошли на кухню, вылезли из своего убежища, открыли закрытую изнутри на засов дверь, вышли, постучали в окно и быстро скрылись. Причем собака не стала им помехой и даже не подала голоса.

Скорее всего, отсиживались они до приезда мужа у нас в цокольном этаже, откуда наверх, прямо в гостиную, из который был выход в прихожую, шла винтовая лестница. Понятным становился теперь услышанный мной несколько часов назад шум из полуподвального этажа. У Германа на следующий день с раннего утра должна была быть пресс-конференция по озвучиванию своей предвыборной программы, но вместо того, чтобы отдохнуть и выспаться перед завтрашним мероприятием, он провел это время в обеспечении нашей безопасности, так как я боялась уже оставаться с детьми дома. После таких случаев какое-то время, как правило, побаиваешься, прислушиваешься к шорохам, придавая им особое значение и проявляя повышенную бдительность, а затем все забывается, и я опять выбираю позицию «страуса».