Мужская работа
Шрифт:
Лучкин с минуту тревожил своим пронзительным взором подчиненного.
– Слева от него будет журнал. Перепутаешь и отдашь деньги другому, отработаешь сверхурочно, – ответил консул тяжелой шуткой. – Приедешь, напишешь рапортичку. Все понял?
– Так точно, Вячеслав Семенович, – по-военному ответил Рощин.
– Стой! Чуть не забыл. Сбил ты меня своими остротами. Скажешь тому человеку, чтобы сменил адрес электронной почты, а новый пусть немедля сообщит сегодня до шести вечера.
– Мне?
– Не тебе. Все, гуляй.
Рощин вышел из посольства –
Из дворика посольства вице-консул повернул направо и выехал через ворота.
Ухорская встретила Рощина в своем номере. Прошло чуть больше суток с тех пор, как они расстались. Поцеловав любовника в щеку, Полина больно дернула за пучок волос на его затылке.
– Подстригись, – строго сказала она. – Что случилось?
– Получил задание от шефа передать деньги одному типу, – сказал Борис, устраиваясь в кресле и стараясь держаться раскованно.
– Погоди, я позову Толика.
Через минуту в номере появился Холстов: в рубашке с расстегнутым воротом, брюках и с газетой в руке.
– Прокатимся, посмотрим на него? – предложила Ухорская, выслушав Рощина.
То была зацепка, которой грех не воспользоваться. Оперативники ГРУ проделали колоссальную работу, действуя быстро и осторожно. И вот вывод, к которому пришли аналитики военной разведки: покойный Вадим Салнынь по кличке Щитомордник, бывший работник «семерки», не годился на роль исполнителя. Проще говоря, он боялся своей безопасной бритвы. А вот как посредник в делах закладки и обнаружения тайников подходил вполне.
Консультанты не ограничились этим и пошли еще дальше, выдвинув интересную версию: исполнитель намеренно оставил батарейки в инициаторе взрыва, чтобы буквально похоронить киллера, у которого впоследствии дома обнаружился целый арсенал оружия.
Этот ход позволял истинному исполнителю действовать свободно, но быстро. То есть он пользовался затишьем, которое было ему на руку.
Эту версию и Ухорская, и Холстов отмели: слишком она сложна, хотя и интересна. С другой же стороны, она и сработала. Сейчас неизвестный киллер оказался в ситуации, просчитанной в штаб-квартире ГРУ, за одним исключением: у него не было оружия и, возможно, документов и денег. Все же в «Аквариуме» работали головастые люди.
И Ухорская – сама неплохой аналитик – буквально вцепилась в деньги, которых у киллера могло не оказаться и которые, возможно, он должен получить от оперуполномоченного СВР Рощина.
– Опять ты лезешь на рожон, – воспротивился
Ухорская не слушала товарища, она снова сосредоточила свое внимание на Рощине.
– Слушай, а на словах Лучкин ничего не просил передать?
– Нет, только деньги. – Как и замрезидента, вице-консул чертыхнулся. Наверное, сработала привычка анализировать беседу от начала до конца. – Тому человеку надлежит сменить электронный адрес, а новый передать, видимо, своему шефу.
– Кто он, нелегал?
– Не знаю. Я сам на нелегалке сижу. Может, узнаю его из тех, с кем мне приходилось контактировать. Хотя вряд ли. Лучкин не стал бы делать из этого тайны.
– Я предлагаю следующее, – выступила леди-босс. – Нам так и так форсировать события. Боренька, садись за стол, пиши записку следующего содержания: «Товар возьмешь в номере 505 гостиницы „Шератон“ сегодня в 16.00». Не дадим этому сукину сыну ни провериться, ни сменить адрес. Хер ли нам, молодым, не рисковать? Расколем его в две секунды.
– А если он не имеет отношения к ликвидации Альбаца? – спросил Холстов.
– Нутром, – Ухорская взялась за низ живота, – нутром чую: он это.
– А если нет? – упорствовал подполковник. – Как и чем будет отбрехиваться Борис? «Что за товар?» – уже завтра спросит его Лучкин. Он потянет леску и вытянет нас с тобой.
– Тогда сделаем по-другому, – вывернулась Ухорская. – Напишем записку иного содержания: «Встретимся в номере 505 гостиницы „Шератон“. Сегодня в 16.00». Вот и все. Борис не будет вручать ее отдельно, а сунет вместе с пачкой денег – якобы случайно она попала туда из кармана.
– Запуталась в подкладке, да? – съязвил Холстов.
– Дай договорить. В случае прокола Борис легко отбрешется: мол, записка предназначалась ему от некой фрау Брунер, которая действительно проживала с такого-то по такое-то число в номере таком-то. Это легко выяснить. А я съеду отсюда сегодня же. И записку я напишу своей, женской рукой, очаровательной вязью, надушу ее, оставлю отпечаток своих губ. Ну, мужики, вы на сторону не ходили, что ли? Учить вас, как выворачиваться? Холстов, смотри мне в глаза.
Холстов смотрел на Рощина, агента, которого они могли потерять. Но что толку беречь его, какая от этого польза? Наверное, права Полина, подумал он и дал согласие.
Борис пожал плечами, понимая, что его голос никакой роли не сыграет. Немного задержался на этой теме и подумал, что Полина имеет право вето, а ее напарник – нет.
19
Отложив в сторону газету, Андрей Прозоров проводил глазами парня лет двадцати шести. Тот прошел к стойке, заказал себе кофе, бутерброды с ветчиной и семгой. Оглядевшись, он занял место через два столика от Прозорова и стал с аппетитом есть. Андрей демонстративно посмотрел на часы, вздернув правый рукав куртки, и снова взялся за чтение газеты.