Мужские игры

Маринина Александра

В десять часов утра капитан Доценко заступил на суточное дежурство по ГУВД, а в пять минут одиннадцатого из динамика послышался хрипловатый голос:

– Дежурная группа, на выезд!

– Что там? – спросил Михаил, быстро застегивая ремешки на плечевой кобуре.

– Перестрелка. Кому-то патрульный наряд не понравился с утра пораньше, – ответил дежурный по городу.

– Жертвы есть?

– Есть.

До места добирались долго, несмотря на включенную сирену и установленный на крыше автомобиля «маячок». Дороги были мокрыми и скользкими, водителям приходилось снижать скорость,

из-за чего пробки возникали всюду, где только возможно, причем объехать их по центральной полосе удавалось далеко не всегда: инспекторов ГАИ на все улицы Москвы не хватало, а сидящие за рулем люди не считали нужным соблюдать правила и не занимать крайний левый ряд, потому что тоже спешили и полагали собственные дела самыми важными на свете.

На месте происшествия уже стояли машины из отделения милиции, две «Скорые» и реанимобиль. На тротуаре, привалившись к стене дома, сидел сержант в бронежилете, склонившийся над ним врач обрабатывал рану на ноге. Еще один патрульный вместе с двумя врачами извлекали из черного «Форда» кричащего от боли мужчину.

– Сколько пострадавших? – спросил Доценко незнакомого майора, отдававшего распоряжения.

– Пятеро. Один легкий, двое тяжелых, еще двоих уже увезли, но там, похоже, кранты. Один из них наш участковый, Тюрин. Жалко его, отличный мужик. Мальчики-то патрульные в жилетах были, целы остались, одного только по ноге зацепило, а участковый под пулю попал.

Через некоторое время Доценко, прояснив обстановку, подошел к реанимобилю. Ему сказали, что там оказывают помощь человеку, чья причастность к происшествию пока неясна. Оружие не применял, стоял рядом с автомобилем, из которого преступники открыли огонь по милиционерам.

В салоне Доценко увидел человека на каталке, капельницу, множество приборов. Женщина-врач повернула голову и вопросительно взглянула на оперативника.

– В сознании? – спросил Михаил.

– Да. Хотите с ним поговорить?

– Хочу. Но сначала с вами.

Она с трудом разогнулась, и только тут Доценко увидел, что это грузная немолодая женщина. Он протянул ей руку и помог выбраться на улицу.

– Как он?

– Тяжелый. Даже везти боюсь, не дай бог ухаб какой-нибудь. Кое-какие препараты я ему ввела, но у нас мало что есть, сами знаете. Хочу подождать немного, может быть, состояние хоть чуть-чуть стабилизируется, тогда можно будет везти в стационар.

– Как долго я могу с ним разговаривать?

– Ну, – врач грустно усмехнулась, – в таких ситуациях хорошие врачи вообще не разрешают беспокоить больного. Но я, наверное, плохой врач. У меня пять лет назад сын с невесткой погибли, убийц так и не нашли до сих пор, теперь их уже и не ищут, я так думаю. Сын на месте скончался, а невестка еще три часа жила, была в сознании, и врачи к ней следователя не пустили, боялись тревожить, надеялись, что удастся ее вытащить. Не вытащили. А ведь она могла что-то сказать… Для врача самое главное – жизнь больного, а для милиции – поимка преступника. Так и тянем каждый в свою сторону.

Она махнула рукой, указывая Михаилу на дверь.

– Попробуйте поговорить с ним. Только смотрите, чтобы он не шевелился. Если что – сразу зовите, я буду здесь стоять. Покурю

пока.

Доценко согнулся и полез в салон. Вглядевшись в серое, с запавшими щеками лицо человека, лежащего на каталке, он не поверил своим глазам. Вчера весь день он то и дело разглядывал фотографию этого человека, полученную из паспортного стола. «Не может быть», – подумал Михаил, и тут же по едва заметному движению лицевых мышц раненого понял, что не ошибся. Тот его тоже узнал.

– Евгений Ильич? – осторожно спросил Миша.

– Здравствуй, капитан. Имя мое помнишь… Уважаю. И я тебя не забыл…

Говорил Парыгин с трудом, едва шевеля губами, очень тихо, но внятно.

– Что произошло, Евгений Ильич? Как вы здесь оказались?

– Мимо шел. Не вру, капитан. На третьем этаже квартира номер девятнадцать, там женщина с ребенком, родственница моя. К ней шел. А козлы эти в «Форде» ее пасли, она им деньги должна. У меня в кармане документы на квартиру, продавать собрался, чтобы она долг вернула. Не успел оформить…

Парыгин замолчал и закрыл глаза.

– Евгений Ильич! – встревоженно позвал Доценко.

Веки дрогнули, но глаза не открылись.

– Знаешь, капитан, за что я вас, ментов, ненавижу? – прошелестел тихий голос.

– Догадываюсь. За что вам нас любить? Вы от нас убегаете, а мы вас ловим, какая уж тут любовь.

– Нет, капитан, не про это речь. Вы нас ловите, потому что у вас работа такая. Тут все понятно. У вас своя работа, у нас – своя, каждый свой интерес блюдет и за свою делянку борется. Все справедливо.

– Тогда за что же?

– Для вас, ментов, люди – грязь. Вы по головам, по трупам пойдете, только чтобы свою игру с нами сыграть и выиграть. Вы мимо человека прошли, в дерьмо его втоптали, уничтожили и дальше побежали. За светлыми идеалами. А человек остался в дерьме лежать. Вот за это я вас ненавижу. Аня из-за тебя погибла. Никогда не прощу.

– Евгений Ильич, Аня погибла на ваших глазах, это вы привели ее на стройку для встречи со Стояновым, а не я.

– Значит, его фамилия Стоянов? А звать как?

– Григорий Иванович. Разве вы не знали?

– Нет. Мне он другое имя называл. Все равно из-за тебя все случилось. Ты Аню бросил. Использовал для своих дел и выбросил, как рваную тряпку. А она тебя любила. Ты бы видел, как она убивалась по тебе, капитан. Жить не хотела. А я ее подобрал, успокоил, в чувство привел, радость жизни ей вернул. Ты во всем виноват. Если бы ты ее не бросил, она бы на этой стройке не оказалась.

– Какая связь? Расскажите мне, Евгений Ильич. Кто такой Стоянов? Зачем Анна пошла на стройку?

– Погоди, капитан, устал я.

Парыгин снова замолчал на некоторое время, Михаилу даже показалось, что он перестал дышать. Но губы раненого опять шевельнулись.

– У Стоянова деньги при себе были? – спросил он.

– Были. И настоящие, и «куклы».

– Сволочь… Так я и знал. Запомни фамилию, капитан. Нурбагандов. Запомнил?

– Да. Я знаю эту фамилию.

– Его Стоянов «заказал».

– Вам?

– Нет, другому кому-то. Но я узнал об этом. Хотел деньги с него получить… для Лолиты. Не удалось. Потому и квартиру стал продавать. Помочь хотел.