Мужской персонаж
Шрифт:
Он перебивает меня:
— Я давно уже не держу на тебя зла ни за книгу, ни за обложку. Потому что и сам виноват: думал о тебе худшее, бесился от того, что Анжела надо мной смеялась... Но это хоть и объясняет, но совсем не оправдывает то, что я сделал. — Раф сгребает меня в объятья, и я вдыхаю его тепло. — Ты не представляешь, как мне жаль, что я ранил тебя... намеренно. А когда понял, что натворил... Так долго сходил с ума по тебе, не имея возможности быть рядом.
На его футболке Рафиса останутся мокрые пятна от моих слёз. Ну и пусть. Чувствую одновременно и облегчение от того, что камень с души, «нарыв
— А Анжела... Она тоже, она была в курсе тогда, в магазине?
— Нет, Чудо. А когда узнала, открыла мне глаза на то, что я повёл себя, как идиот. Я же почти потерял тебя!
Он гладит мои волосы, а я обнимаю его за талию. Как же хорошо, теперь никакой лжи между нами.
Беспощадная Ноэмия язвительно тянет: «Ой ли, так и никакой лжи? А как же Людмила Витальевна? Хотя ты права, такое секретное оружие нам ещё пригодится. Не дай ему тебе признаться и в этом, не сейчас!»
«Наташка! Хватит, не чуди!» — а это уже моя Крыша, уперев руки в бока своей косухи, пытается внушить мне правильные мысли.
Но куда там! На сегодня я исчерпала запасы собственной смелости. И уж точно не готова к тому, чтобы Рафис узнал, что ту последнюю сцену поцелуя я ему писала, зная, кто настоящий адресат.
— Чудо моё, есть ещё кое-что...
Нет, нет, нет!
Ноэмия приподнимает бровки и, послав мне воздушный поцелуй, утягивает Крышу за собой в лабиринт подсознания.
Рукам горячо. Мои пальцы наконец-то дорвались, и, скользнув под футболку Рафиса, передают в мой мозг импульсы жара, плавящего меня от макушки до колен. Чудеса! Какие необычные ощущения, я вся вибрирую, словно какая-то древняя сила просыпается во мне. Дышу часто. Корица, лимон... и слегка терпкий запах Рафиса, его кожи, его туалетной воды... Я должна попробовать — эта мысль срывает остатки сдержанности, мои губы раскрываются у шеи Рафиса, а острым кончиком языка скольжу по его адамовому яблоку. Мой! Мой мужчина.
Шумный судорожный вздох Рафиса подсказывает мне, что я добилась своего — разговорам сегодня уже не быть. А когда чувствую, как его ладони проскальзывают под рубашку уже на моей пояснице, словно в тумане слышу свой собственный стон...
48. Рафис: Мантра
«Держи себя в штанах!»
Я твердил себе эту мысль, как какую-то мантру, уже часа два.
С момента, когда пальцы Чудилы, подрагивая, задрали мне футболку, а язык заскользил по моей шее. И потом, когда притянул к себе и услышал её стон. Когда уговаривал её сбавить градус, стараясь не смотреть слишком пристально на движения розовых губ. И даже сейчас, когда вижу, как она, обиженно задрав подбородок, выскакивает из машины и несётся к своему подъезду.
Я точно дебил. И необычайно горд этим. Моя мантра про штаны сработала, и я таки успел включить тормоза.
Мне завтра, вообще-то, с её родителями Новый Год встречать, а она писала Людмиле Витальевне, что ей важно их мнение обо мне. Поддайся я крышесносному желанию обладать моей девчонкой, всё бы мог запороть, ведь очевидное будет не скрыть. Потому как, когда я, наконец, доберусь до моей Наташки, она пару дней ходить будет, как блаженная... А ещё лучше — никуда ходить не будет, запрёмся в квартире
Ради этого стоит потерпеть и пожать сначала руку её отцу. И кольцо купить надо. Помассивнее, чтобы ни у кого никаких сомнений не оставалось: Чудо не свободна. Она моя!
Ловлю себя на том, что широко улыбаюсь, вспоминая произошедшее в квартире.
— Рафис, ну пожалуйста!
— Чудо, ты будешь потом об этом жалеть. Маленькая моя, давай притормозим.
— Потом — это потом, а я вот сейчас... хочу...
Она прижалась ко мне, и сознание обожгло ощущением её тела, такого близкого, податливого, такого вкусного... Её неповторимый яблочный аромат сегодня приправлен корицей, и это включает во мне какие-то новые рецепторы, практически вырубая мозг. Так нельзя, не сейчас: держи себя в штанах, Раф!
— Ты любишь меня, солнце. Скажи мне.
Это не вопрос, я просто хотел услышать, как она с это скажет. И так первое признание «Людмиле Витальевне» досталось! Я был зол — сам себя обворовал. Поцеловал Наташу в шею и слегка прикусил кожу. Её подбросило ко мне, ещё ближе. Признание услышал на выдохе:
— Люблю!
— Ммм... Наконец-то, любимая! — Самоконтроль, Раф, за себя и за неё! Помнить о целях. — Будешь моей женой? Когда ты ко мне переедешь?
Глаза Наташи были прикрыты и влажно блестели. Моя отзывчивая девочка! Большим пальцем обвёл контур её рта. Давай же, Чудила, сложи свои губы в послушное «да».
Чертовка пыталась поймать мой палец губами, стонала что-то в ответ, смысл было не разобрать. Я же почти достиг предела.
— Скажи «да», Наташа, милая, ну же!
— Дааа... то есть...
Никаких «то есть». Мой лучший десерт — её губы, ещё и ещё, глубоко, ближе как давно хотел... Но когда почувствовал ответное движение её бёдер, границы почти рухнули. Как-то сумел остановиться. Чудила мягкая, податливая, рот приоткрыт, глаза звали обратно — и гори всё синим пламенем!
Даже сейчас, просто вспоминая, у меня пульс зашкаливает, блин. Вдох. Выдох. Самоконтроль. Вот и тогда. Вспомнил недосказанное:
— «До свадьбы ни-ни», Наташа. Твои слова.
А на лице Чудилы — досада, смущение. И вызов!
Ах ты ж! Так вот откуда такая неожиданная прыть — манёвр на отвлечение внимания. И ведь почти сработало! Если б не завтрашний кастинг у родителей, то развела б меня, Чудила, как чай в стакане! А я б ещё и радовался и гордился б своей неотразимостью.
— Ты не перестаёшь меня удивлять, Чудо. После всего сказанного, неужели ты думала, что я не знал?
— О чём ты? Я не понимаю.
А сама покраснела до ушей.
Это нечто! Я ржал в голос, до слёз. Адский ад! И кто тут на чью честь покушался?
Чудо типа обиделась, вырвалась из моих рук и пошла переодеваться. Сопила так сердито!
— Наташа, Чудо, ну что ты... — пытался вернуться к разговорам.
Отмахнулась, собрала свои вещи и демонстративно встала перед дверью. Всё же, этот светлый полушубок ей идёт, хорошо, что его спасли в химчистке. Взял ключи от машины, куртку и церемонно открыл перед ней дверь.
По домам — мысль была правильной. Я не привычный к таким играм, не знаю, сколько могу сдерживаться и самовнушать про штаны. Дождавшись, когда Чудо пристегнёт ремень безопасности, поймал её вырывающиеся пальчики и сделал «ход конём»: