Музыка для Повелителя
Шрифт:
Но Дзиро явно не боялся:
— Оно лежало на земле после бури, — он перевернул яйцо, чтобы то грелось равномерно. — Торуподобрал его и заботился о нём, а теперь позабочусь я.
Глеб понял, что для него это важно, и не стал говорить, что хранить яйцо опасно: слова улетели бы на ветер.
Вместо этого Глеб спросил:
— Ты вот гоняешься за Кали… А твоей семье что, всё равно?
— В смысле?.. — не понял Дзиро.
— У тебя же есть отец, — про мать Глеб умолчал, помня, что сказал о ней Паук. — Его разве
Дзиро удивился:
— Для клана я уже взрослый — мне даже задания дают. И потом…
Почему-то умолкнув, он подложил в костёр веток. Глеб пожалел, что задел эту тему, и решил с вопросами завязать. Но Дзиро продолжил сам:
— Когда мама заболела, отец стал жить с любовницей. У него теперь другая семья… и ещё два сына, один из которых унаследует его власть.
— Так ведь старший же ты, — удивился Глеб.
— Я не чистокровный японец, — Дзиро грустно улыбнулся. — В клане вечно шептались, что брак босса с уроженкой Близбора был ошибкой. Когда отец понял, что это угрожает его репутации, он стал меня избегать. Последние три года я вообще жил с Тору.
Глеб мрачно кивнул. Выходит, хакер был прав: настоящей семьёй для Дзиро был фамильяр.
Хотелось в туалет и, пока Дзиро не смотрел, он сунул руку в карман и достал драже, уже спасавшие его летом. Про «досадные мелочи» теперь можно забыть… Правда, лишь на двенадцать часов, но о том, что пробыть тут можно и дольше, думать как-то не хотелось.
Засыпать Глеб не собирался, — да и в сон его не тянуло. Но то ли треск огня убаюкивал, то ли листья шуршали слишком сладко, но он уснул. А проснулся от странного звука — Глеб сам не понял, от какого.
Оказалось, уже почти рассвело. У погасшего костра было холодно. Глеб обхватил себя руками, и тут разбудивший его звук повторился: продолговатое «ква-а-а-а» — и весьма громкое… Простая лягушка так не квакнет.
Но что ещё хуже, квакнули над его головой!
— Постарайся не дёргаться, — сказал Дзиро.
Он сидел на траве, почему-то открыв рот (слабый утренний свет позволял это увидеть) и косясь куда-то за спину Глеба.
Не успел Глеб обернуться, как сзади кто-то задышал, а на плечо что-то капнуло — так «смачно», что почувствовалась влага.
Глеб в ужасе скосил взор: слюна!
Он медленно повернул голову… и увидел два выпученных глаза.
На камне, к которому он прислонился, сидела лягушка — красная, размером с кота. И скалилась, будто улыбалась.
Глеб решил, что ещё спит; дурацкая мысль, но что ещё думать при виде лягушки с двумя рядами острых зубов?!
— Ква-а-а-а! — сказала лягушка.
С беззвучным криком Глеб упал на землю.
— Я же сказал, не дёргайся… — проронил Дзиро.
Лягушка взяла что-то в зубы. Глеб присмотрелся: его кроссовок — тот, что он вчера потерял! Но находку чудище не вернуло:
— Это… это… — Глеб обморочно указывал на монстра. — ЭТО ЧТО?! — и тут он увидел пустую скорлупу: — Это из яйца вылупилось?! Но оно же было маленьким!
— Ага… — кивнул Дзиро.
— Чего «ага»?!
— Из яйца. Постарайся не кричать — ты его напугаешь.
Глеб решил, что ослышался, а Дзиро любезно сообщил:
— Я назвал его Аки — это значит «осень».
Глеб моргнул; похоже, он тоже в шоке, просто шок у них проявился по-разному.
— Сначала он был маленьким, — сказал Дзиро. — Потом стал больше. Потом ещё больше. Потом…
— Я уже понял, — бросил Глеб — и возмутился, когда лягушка вновь куснула кроссовок: — Скажи ему, чтобы не ел мою обувь!
Дзиро растерянно признался:
— Я не умею…
— Что значит не умею?! Он же из твоего яйца вылупился… тьфу ты!..
Спрыгнув в траву, лягушка стала грызть камень. Дзиро сочувственно заметил:
— Наверное, у него зубы чешутся.
Глеб схватил хворостину — не хотелось быть тем, о кого Аки почешет зубы… И магию как назло не применить!..
Стоп: а кто сказал, что не применить?
Подул ветерок — и Глеб превратил его в вихрь. Лягушка встрепенулась, поводила мордой… а затем подскочила к Дзиро и прыгнула ему на плечо.
— Он так уже делал, — Дзиро сглотнул. — По-моему, он считает меня папой.
— Да хоть мамой! — Глеб отполз на метр. — Объясни ему, что мы несъедобны. И кстати, наши способности вернулись.
В кармане Глеба загудело, будто подтвердив это: сигнал зерфона могли слышать лишь маги. Достав зеркало, Глеб увидел Азарина и прокричал:
— Хромов — Повелитель!.. Вчера в «Грей Тауэре» он забрал третий алмаз и…
— Я уже знаю, — перебил его Азарин, — и про «Грей Тауэр», и про Хромова. Где ты сейчас?
— В лесу… приместился с помощью артефакта.
Про Дзиро Глеб умолчал: он ведь якудза и знакомству со штабом не обрадуется.
Азарин кивнул, сидя за рабочим столом: галстук ослаблен, под глазами мешки. Да и тон был под стать — как у тренера, чья команда продула всухую.
— В СБАЗе считают, — сказал он, — что настоящий Хромов мёртв: Повелитель притворялся им с того дня, как Кали испытала шкатулку на мальчишке.
Потом Глеб услышал то, что уже знал.
Повелитель меняет обличья, но в чужом облике заикается: спиритус-информатор донёс об этом ночью. «Донёс бы раньше, — подумал Глеб, — предотвратил бы беду».
— Настоящий Хромов тоже заикался, — закончил Азарин. — Повелитель мог превратиться в любого, но выбрал сбазовца с дефектом речи, чтобы не вызвать подозрений.
С плеча Дзиро спрыгнул Аки, и Глеб отодвинулся:
— А что с Деей, Вадимом Сергеевичем и Монголом? Их доставили в больницу?