Музыка для Повелителя
Шрифт:
Лиса тявкнула — ни то по-собачьи, ни то по-лисьи; очевидно, огрызнулась.
Кали достала из пакета блестящую упаковку (пакет за ненадобностью полетел на пол), вскрыла её и извлекла один тонкий ломтик. Надкусив его, поморщилась:
— Сладкие…
Заворочался Заур. Кали подошла к нему, не боясь разбудить: он проспит ещё два дня, а проснётся в другом веке.
— В сладких чипсах нет жизни, — Кали поправила одеяло. — Как и в горьких снах.
Принёсший пакет дух напомнил:
— Вы заплатили
— Оставь себе, — отмахнулась Кали, — завтра мне будет не до чипсов.
Спиритус тряхнул мордой — мол, ну и ладно — и исчез.
Пройдя к комоду, Кали выдвинула ящик. Нашла среди бинтов пипетку, села за стол, где блестели склянки. Взяв одну, набрала несколько капель.
Потом придвинула свечу, чтобы видеть отражение в настенном зеркале, и открыла третий глаз.
Цвет его века сливался с кожей лба, а ресниц не было: когда он был закрыт, казалось, что глаза нет. Из-за отсутствия ресниц он воспалялся — слишком часто попадала пыль. Магия не помогала; в аномалках не зря говорят, что и волшебникам нужны лекарства.
Подняв пипетку, Кали вздрогнула: кто-то перехватил её руку.
— Позволь мне, — сказал Повелитель.
Она не удивилась тому, что он появился бесшумно. Когда речь шла о Повелителе, удивляться не стоило.
Заботливо, словно ребёнку, он влил в её глаз две капли; бинтом, смоченным в склянке, очистил уголки от гноя.
Кали сконфузилась, будто была не чернотворцем, разменявшим седьмой десяток, а школьницей на первом свидании:
— Повелитель, вы не должны этого делать…
Жестом он велел ей замолчать:
— Не пользуйся им часто — береги силы.
Глаз закрылся, снова став едва видимым. Его веко походило на родимое пятно.
— Все три камня в шкатулке, — Повелитель отложил бинт. — Скоро всё закончится… и начнётся.
Кали улыбнулась с робкой надеждой. Повелитель посмотрел на Заура:
— Я сдержу обещание: историю мы перепишем вместе.
— Когда доиграет музыка… — чуть слышно отозвалась Кали.
В зрачках Повелителя отражался огонь свечи. Кали взирала на него, как паломник на святыню.
— Мне снятся кошмары…
Она умолкла, но он понял:
— Те, кто пал от твоей руки?
Она кивнула. Повелитель погладил её волосы:
— Ты же знаешь — мы изменим списки живых и мёртвых. Цель оправдывает средства.
— Время — что тени в зеркалах… — прошептала она.
Кали верила ему — он был единственным, кому она верила. Ей казалось, в его глазах горит пламя, даже когда гаснут свечи.
— Всего сутки, — продолжил Повелитель, — и я использую шкатулку.
— Может, лучше сейчас?.. — Кали коснулась века.
— Не чеши его, — Повелитель шагнул к двери. — С тремя камнями шкатулка звучит иначе — надо настроить механизм. Мы ведь у финиша…
Повелитель вышел, и тень его скользнула по обшарпанным стенам. Идя по коридору, он добавил:
— У финиша спешат только глупцы.
— Ты не передумал? — спросил Дзиро. — Извлечь увиденное — это не шутки. Я бы на такое не пошёл.
Беседа шла на заднем дворе. Глеб всё-таки убедил Горо провести обряд извлечения (сам тэнгу называл это так), причём поскорее — пока Дея, Монгол и Вадим Сергеевич не попали в тюрьму.
Баюн в обличье ворона сел на забор, поглядел на Глеба и заключил:
— Пора с этой затеей кончать — он же трясётся как осиновый лист.
— Да, мне страшно, — признал Глеб. — И что?
— А то, — каркнул Баюн, — что не поздно сдать назад.
Дзиро кивнул:
— Трусом мы тебя не назовём. Говорю же — я вообще не пошёл бы на такое. Даже если бы и видел, как этот ваш Хромов перевоплощался, никому не дал бы копаться в своих глазах.
Отвечать Глеб не стал: решение он уже принял.
Если бездействовать, Близбор и Спиритлэнд продолжат склоку, законодержцы загремят за решётку и станут заложниками их дрязг. А он может всё исправить.
Магия тэнгу проникнет в мозг, а уж потом — в сетчатку глаза. Как именно, Глеб не уточнял: боялся передумать. Шансов на успех — девяносто процентов… если всё пройдёт гладко.
Баюн перелетел на веранду:
— Это же настоящая пытка!
— Горо сказал, боль будет недолгой, — Глеб заёрзал в новом кресле. — Если решили пугать меня, то лучше помолчите.
— Да без проблем, — буркнул Дзиро.
У ног его стояло ведро с землёй, рядом лежала лопата. Тэнгу объяснил, что для обряда нужны четыре стихии — земля, огонь, вода и воздух. Воду Дзиро набрал в таз и отнёс в гостиную, а теперь накопал землю.
Когда он унёс её, Глеб признался:
— Одного не пойму: увиденное берут из глаз — так при чём тут отделение души от тела?
Став котом, Баюн мрачно сострил:
— Не считая того, что ты можешь дать дубу? Ладно, шучу… Сам обряд — всё равно, что операция. Что делают в неволшебке во время операции?
— Применяют наркоз…
— Вот-вот. Только наркоз тут бесполезен. Тебя введут в состояние межграничья: ты окажешься между жизнью и смертью — туда даже духи попасть боятся. Если хочешь знать детали…
— Не хочу, — Глеб пожалел, что пустился в расспросы. — Давай закроем эту тему.
— Давай, — согласился Баюн. И бодро запел: — Закроем тему, закроем крышку гроба…
Они вернулись в дом. Обряд решили провести в гостиной; можно было бы во дворе, но из-за выпусков новостей, где мелькали Глеб с Дзиро, рисковать не хотелось.