Музыка для Повелителя
Шрифт:
К счастью, Серафим Игнатьевич закрыл эту тему:
— Ну вот и разобрались, — обведя взглядом остальных, он вдруг предложил: — А давайте-ка съедим торт — всё равно выпечка пропадает… не зря же ночная смена вкалывала! А законодержцы, — повар глянул на Глеба, — обойдутся и без тебя. Хватит, полетал уже на драконе…
На том всё и завершилось — Серафим Игнатьевич ушёл за тортом, Наталья Марковна — за посудой, а её бывшая свекровь — за Артёмом: тот был снаружи, где Баюн мучил его стихами.
Глеб подъехал к
До ЭНПД оставалась ровно неделя.
Оптимизм Натальи Марковны не оправдался: с визита Спицына прошло шесть дней, но кафе не открылось, а все распри с саннадзором завершались победой последнего. Проезжая днём по залу, Глеб видел стулья на столах, пустую стойку и приунывшие на люстрах подсвечники; уже и не верилось, что те вскоре вспыхнут.
И сколько бы Глебу ни твердили, что он ни в чём не виноват, в нём росло чувство, что виноват во всём именно он.
— Экзамен на полную дееспособность состоит из двух этапов, — объяснял Глеб, поднимаясь с Баюном на подъёмнике. — Первый — собеседование, второй — проверка знаний. Я ведь сто раз уже рассказывал…
Они поднялись в коридор; Баюн первым вошёл в комнату и прыгнул на парту.
— Ну так расскажи в сто первый — это лучше, чем весь вечер молчать!
Насупившись, Глеб не ответил. Настроение у него было хуже некуда. Всё-таки зря он не поехал в штаб…
Баюн стал вороном и пожурил его:
— Завтра первый этап сдавать, а ты в облаках витаешь.
— Не витаю я!..
Глеб подъехал к кровати, где сидел Артём — залез с ногами и читал комикс. Ещё недавно он дулся на Глеба: «Раз не сказал, что можешь ходить по часу в день, значит, ты мне не друг!» Чтобы с ним помириться, Глебу пришлось попотеть: смастерив канат-качели, он попросил Идара повесить их на чердачной балке. Артём жест оценил, но висел канат недолго — пока Серафим Игнатьевич не решил на нём повиснуть. Кончилось всё плачевно — и для каната, и для повара… Впрочем, для балки тоже.
При виде Глеба Артём вспомнил об экзамене:
— А почему ты не готовишься, раз ЭНПД уже завтра?
— К нему нельзя подготовиться, — буркнул Глеб. — Цель первого этапа — выявить психологический возраст экзаменуемого.
— Это как?
Баюн блеснул интеллектом:
— Показать, насколько ты развит как личность: например, некоторым под сорок, а ведут они себя как подростки. А бывает и наоборот.
Глеб хмуро добавил:
— Но сначала они определят мою стрессоустойчивость, а заодно проверят, быстро ли я соображаю.
— И в комнате будут духи, следящие за его аурой, — подытожил Баюн. — Они распознают ложь, страх и злость.
Артём с умным видом уточнил:
— То есть на экзамене нельзя
— Именно, — резюмировал Глеб.
Он глянул на парту, где лежала бирка с цифрой «9» — номером очереди, в которой предстояло отвечать (бирку прислали с письмом, подтверждавшим одобрение заявки). Под девяткой чернел номер кабинета: «17». Время назначили на десять сорок пять.
«А кому-то повезёт, — подумал Глеб, — "отстреляется" первым…»
Интересно, а какой номер был у Эми?..
Глеб подъехал к стене, где летом закрепили шведскую стенку. Под висевшей низко перекладиной была кушетка без ножек — вроде мата, но со спинкой. С другой перекладины, закреплённой выше, свисали трапеции; повиснув на них, Глеб перебрался на кушетку, взялся за нижнюю перекладину и стал подтягиваться.
Он делал это по вечерам — и не только это: в комнате теперь были эспандер с гантелями. Глеб дал себе слово, что больше не почувствует себя калекой: то чувство пусть остаётся в неволшебке.
Интересно, а Эми чем занята?..
— Ты чего покраснел? — спросил Баюн. — Подтянулся-то всего девять раз… То есть десять… Нет, одиннадцать… Ух ты, двенадцать… Пупок не развяжется? Тринадцать… А сердечко не шалит? Четырнадцать… Главное, не помри…
Глеб откинулся на спинку кушетки:
— Не отвлекай!
— Я просто волнуюсь: ты такой красный, будто съел перец.
Артём с кровати сообщил:
— Перец так просто не едят — его в суп кладут, или тушат с мясом, или…
Глеб застонал: ну вот как тренироваться?!
Интересно, а Эми готовить умеет?..
Он отдышался; опять Эми… Она вторгалась в его мысли, когда Глеб ел, умывался, подтягивался… Вторгалась регулярно, хоть её о том и не просили.
Баюн вернул его к реальности:
— Как думаешь, Азарин захочет тебе помешать?
Глеб встрепенулся:
— Чего?..
— Азарин, — повторил дух. — Вдруг он не даст тебе сдать ЭНПД?
— А что он сделает?
— Подговорит экзаменаторов задать вопросы, которые тебя разозлят.
— Ну если у него есть связи в Департаменте образования… — Глеб умолк, но подумал: «А они у него наверняка есть».
Размяв плечи, он взял эспандер:
— Да какая разница — это ведь просто собеседование… Азарин его не испортит.
Но Глеб ошибался.
Управляемый Идаром фургон остановился у сквера, где были госучреждения — сплошь колонны да эркеры. Департамент образования никак не выделялся: строгое здание, хоть и в бежевых тонах. Попасть туда хотелось не больше, чем к дантисту.
— Я поеду один, — сказал Глеб.
Идар выключил двигатель:
— Скажи ещё, чтоб я тебя не ждал, — он обернулся с места водителя. — Ладно, один так один… Но фразы вроде «вернусь на автобусе» не принимаются: я жду здесь.