Музыка и тишина
Шрифт:
— Да, разумеется, — говорит Анна Клэр. — Интересно, ему дадут отпуск, чтобы съездить домой? Его игра на свадьбе очень порадует наши сердца, особенно сердце твоего отца.
— Надеюсь, Джордж ему понравится, — говорит Шарлотта, — и они с Джорджем встретятся с глазу на глаз.
— С глазу на глаз, — замечает Анна, — странный выбор выражения, моя дорогая, разве ты не помнишь, что в глазах Питера, при всей их голубизне, всегда отражается какое-нибудь другое место, куда за ним невозможно последовать?
Шарлотта на минуту задумывается, вспоминая, как брат, чьей красоте она обычно болезненно завидовала, стоит у окна,
Сперва она обрадовалась, но потом, обнаружив, что ей его не хватает, огорчилась. Потом, после встречи с Джорджем Миддлтоном, отсутствие Питера стало ей безразлично, и теперь она надеется лишь на то, что Питер приедет домой в торжественный для нее день.
— Да, — говорит она матери, — конечно, помню. Но это только взгляд. И это вовсе не значит, что он не мог бы сыграть с Джорджем в шары на лужайке Кукэма, разве нет?
Под заголовком «Список Приданого»Анна Клэр уже написала:
12 пар шелковых чулок
12 пар нитяных чулок
5 простых льняных нижних юбок
2 простые жакетки для утра
Она поднимает голову и говорит:
— Шары в Кукэме? Ах, нет, Шарлотта. Конечно, нет.
В тот день, когда Питер Клэр приехал в наш дом, в вересковой пустоши я услышала жаворонков и поняла, что вернулась весна.
Следуя совету отца, я послала за музыкантом, но музыкант мне представлялся непременно пожилым человеком с медлительной походкой и в черном камзоле. Когда я увидела стоявшего в холле Питера Клэра, у меня перехватило дыхание.
Казалось, он принадлежит иному миру, миру вне времени, где все живые существа обрели наконец совершенство. В определенные моменты жизни мне доводилось мельком видеть других обитателей этого дивного места: гнедая лошадь на лугу в нескольких милях от Болоньи; ребенок в лохмотьях смотрит на меня из-за прилавка на рынке во Флоренции; молодая женщина, сидя у фонтана, расчесывает волосы. И я всегда знала, что их пребывание среди нас, здесь, на земле, будет кратким, что Бог протянет вниз длань Свою и снова заберет их к Себе прежде, чем они состарятся, познают зло или увидят, насколько страдание может изменить живой человеческий облик.
Когда Питер Клэр отдохнул после путешествия из Англии, я изложила ему все подробности нашей трагедии.
— Верьте мне, мистер Клэр, — сказала я, — когда я говорю, что мой муж некогда был хорошим и достойным человеком. Сейчас он покажется вам жестоким и буйным, как душевнобольной… И тем не менее я не могу поверить, что навсегда он утратил самое главное. Он вновь обретет себя, если только вы будете терпеливы и поможете ему своими музыкальными знаниями и мастерством, каковым, как мне говорили, обладаете.
Питер Клэр ласково посмотрел на меня. Этот взгляд очень меня взволновал, я почувствовала, что краснею, и
— Графиня О’Фингал, — сказал он, — вы даже представить себе не можете, насколько я рад узнать, какую задачу мне предстоит выполнить. Всегда, с самого детства, я любил музыку, но никогда не мог точно сказать, почемуя чувствую к ней любовь. Мой отец священник, он говорит мне, что музыка выражает стремление души человека — и, следовательно, моей души — к Богу, и это действительно так, я уверен. Однако вопрос «Почему»остается. И ему очень часто сопутствует вопрос «Что». Чтоесть музыка, и Почемумне настолько безразлично все остальное, что всю свою жизнь я могу отдать ей одной? Но сейчас я вижу, что если каким-то чудом смогу вернуть вашего мужа в рай, куда он ненадолго заглянул в своем сне, то вся работа, проделанная мной до сего дня, не пропала втуне, но, напротив, была лишь подготовкой к этому удивительному мигу откровения.
— О, молитесь, — пылко сказала я, глубоко вглядываясь в синеву глаз Питера Клэра, — молитесь, чтобы это свершилось.
Надежда странная вещь. Она усыпляет. Мы клянемся, что оставили ее, и вот настает день, когда обнаруживаем, что вновь ее рабы.
Так было с Джонни О’Фингалом, так было со мною.
В вечер приезда Питера Клэра я уговорила Джонни войти в библиотеку, где он сразу увидел, что замок с верджинела снят, а сам инструмент вычищен и готов к тому, чтобы на нем играли.
Без единого слова он сел, и я сказала ему, что приехал один молодой человек, который готов помочь нам в наших горестях.
— Сегодня вечером, — сказала я, — он поиграет нам на лютне. Мы снова услышим музыку в этом погруженном в тишину доме! А потом, завтра, вы вместе с ним возобновите свою работу. Мистер Клэр очень искусен в сочинительстве, и с его помощью вы вновь обретете былое счастье.
Джонни поднял на меня глаза, и я увидела, что в его затуманенном взоре неожиданно загорелся огонек надежды. Загорелся и дрогнул. Я погладила его измученную голову и осторожно положила его руки ему на колено, одна на другую.
Рассказ о сигнальной ракете, взорванной Кристианом во дворе Херредага, вошел в историю. После этого случая дворянство не осмеливалось и дальше игнорировать некоронованного Короля. Высшие сановники не знали, что еще он может натворить, и посему хотели постоянно держать его под наблюдением. В своей борьбе за власть они теперь не могли не учитывать это неуправляемое существо. Они не знали, в какую сторону его может развернуть и сколь многие из них рискуют впасть в немилость. Раньше они не принимали в расчет упрямый характер будущего Короля и его неуемное воображение. Но со времени спасения Брора Брорсона оно воспарило в такие сферы, куда никто не мог за ним последовать. Казалось, он видит мир не таким, каков он есть, но преобразует его в своих мыслях. Один проницательный член Ригсрада сравнил Короля-мальчика с «художником, который пишет картины на невидимом холсте».