Музыка и тишина
Шрифт:
Итак, теперь галоп становится чем-то вроде преследования, в котором Питеру Клэру приходится пускать в ход кнут, и ему кажется, что Франческа в развевающемся по воздуху плаще полна решимости обогнать его. Когда тропа поворачивает на север, у него на какое-то мгновение мелькает мысль отпустить ее вперед, а самому отдохнуть здесь до тех пор, пока она не соблаговолит вернуться, но гордость заставляет его продолжать преследование, гордость, все возрастающее возбуждение и внезапно вспыхнувшее жадное любопытство — не ведет ли его Графиня к некоему заранее определенному месту, которое лишь она способна отыскать.
Его конь весь в мыле, но Питер Клэр знает,
А лес, в котором Кристиан так любит охотиться на кабанов, окружает Фредриксборг на многие и многие мили. Его тропы, кажется, никогда не кончаются. По ним можно ехать день напролет и не проехать даже половину. Поэтому Питер Клэр понимает, что в это зимнее утро передышки — пока — не будет. Существует лишь то, что отличает данный миг от всего остального, то, что ведет игру со временем, сообщая ему безумное, фантастическое ускорение: шпора, кнут, пульсирующая кровь, преследование.
Затем, огибая широкий угол, он наконец видит впереди, что Графиня уже остановила лошадь, спешилась и теперь расстегивает плащ и расстилает его на земле. Затем она выпрямляется и ждет его с видом победительницы.
Питер Клэр наклоняется к гриве своего коня, стараясь перевести дух. Как и предсказывала Франческа, он не может отвести от нее глаз. Она вынимает из волос заколку, и они рассыпаются по ее плечам, как в тот день в Клойне, когда они бежали по берегу за обручем Джульетты.
— Я вам не говорила, что у меня есть поклонник? — спрашивает она, смеясь. — Его зовут сэр Лоренс де Вер. — Я вам не говорила, что он очень богат и что я собираюсь выйти за него замуж?
Возможно, причиной тому смех, возможно, упоминание о другом мужчине, но именно в этот момент Питер Клэр сознает, что в сражении с Франческой он проиграл. Сейчас он подойдет к своей любовнице, она снова станет его любовницей, и желание обладать ею заставит его забыть обо всем и обо всех.
Целуя ее, он знает, что поцелуй этот — знак повиновения. Питер Клэр повинуется не только воле Франчески, которая в этой погоне одержала над ним верх, но и прошлому. Словно и не существовало времени, протекшего между его отъездом из Клойна и его второй зимой в Дании, а если оно и существовало, то не было в нем ничего значительного и важного.
После полудня они возвращаются, передают лошадей конюхам и расстаются с церемонной вежливостью. Питер Клэр идет в свою комнату, подкладывает в камин дров и, не раздеваясь, ложится на кровать.
Он закрывает глаза и засыпает, но через несколько минут его будит стук в дверь.
Он едва может пошевелиться.
Он громко просит посетителя войти. В комнату входит слуга, одетый во все черное, протягивает письмо и удаляется.
Питер Клэр в недоумении смотрит на письмо. У него на мгновение замирает сердце — Эмилия? — но вскоре он видит, что почерк на конверте слишком изысканный для нее, и замечает, что письмо скреплено такой внушительной печатью, что она вполне могла бы сойти за печать самого Короля.
Его усталость столь велика, что даже такая малость, как засветить лампу, кажется ему невыполнимой задачей. Он уже готов отложить письмо, чтобы потом, когда волнения, связанные с утренними событиями, улягутся, прочесть его на свежую голову.
Однако
Дорогой мистер Клэр(читает он), что Вы за человек?
На чьи же письма Вы отвечаете, если полагаете возможным оставлять без внимания столь Важное Сообщение от Супруги Короля?
Но позвольте мне вновь напомнить Вам те пункты, по которым Вы подвергнете немалой Опасности и себя, и свои Устремления, если незамедлительно не ответите мне, согласны ли выполнить Поручение, которое я Вам дала. Я назову эти пункты:
Ваши письма к Эмилии Тилсен, моей Женщине, никогда не будут ей отданы. Вы можете писать Каждый День, и Каждый День Слова Ваши будут Перехватывать, подобно тому как те, что Вы уже написали, при всей их очаровательности и пылкости, были Перехвачены и превращаются теперь в прах в Железной Коробке, не увидевшими света дня и не услышанными Эмилией, которая, возможно, когда я умру, а сама она уже превратится в древнюю Старуху, найдет их там и поймет, какой могла бы быть ее Жизнь, если бы Вы не оказались таким Лживым Гордецом…
Лютеранский проповедник Крысеныш Мёллер стоит у окна.
Его маленький домик расположен возле узкой дороги на вершине холма, и каждое утро, лишь только над крутой дорогой рассеется тьма, Мёллер вглядывается в нее, жуя ломоть хлеба и запивая его овечьим молоком.
Крысеныш Мёллер настолько привык каждый день наблюдать за дорогой, что часто забывает, что именно он надеется увидеть. Его блестящие, пронзительные глаза внимательно рассматривают редкие, застывшие от мороза деревья; колеи, проложенные на обледенелом снегу телегами и повозками; одинокую птицу, кружащую в тишине. Все это проникает в его сознание и остается в нем, но остается так, как есть — без малейших дополнений.
Когда-то у Мёллера было обыкновение вписывать в этот пейзаж человека в парчовом плаще и сапогах из испанской кожи, верхом едущего в деревню Исфосс, но сейчас он уже не помнит о нем. Он просто смотрит на дорогу, на деревья, на январское небо. Человек в кожаных сапогах исчез, слился со снегом.
И поэтому с удивлением — даже недоверием — в одно январское утро видит Крысеныш Мёллер, что приближается именно такой человек: на гнедом коне, в красном плаще и шляпе с плюмажем.
Мёллер подходит ближе к окну. Он протирает запотевшее от его дыхания стекло, и его сердце вновь переполняют былые надежды на изменение к лучшему для обитателей Исфосса: что Король вернется со всем необходимым для восстановления копей, что деревня снова оживет, что по ночам будут звучать песни и поросята поджариваться на огне…
За человеком в высокой шляпе появляются две повозки. Впряженные в них лошади напрягаются и скользят по обледенелому холму, повозки накреняются то в одну, то в другую сторону. Но они приближаются. И Мёллеру, который последнее время живет на диете из моркови, турнепса и лука, лишь изредка добавляя к ней мясо кролика или жареного дрозда, чудится, что повозки доверху полны копчеными колбасами и живыми гусями, толстыми брусками обложенного льдом масла, португальскими лимонами, сушеной камбалой, банками какао и корицы, мешками орехов и зерна.