Музыка Макса (трилогия)
Шрифт:
— Ешь ещё, — сказал Макс приказным тоном. Я уже съела две и смотрела на последнюю, размышляя, наелась ли я. — Тебе не помешает немного поправиться. — Я улыбнулась и с удовольствием достала булочку из пакета. Я машинально поправила челку. — Никак не привыкну к твоей новой стрижке.
Я тряхнула головой. Волосы снова закрыли лицо. Макс протянул руку и заправил мне прядь за ухо. Это был очень интимный жест, но теперь все прикосновения и заботу бывшего мужа я воспринимала не более, чем данность. Хорошо, если есть, если нет, ну, ничего страшного. Похоже, мы все же сможем остаться друзьями.
— И так, новости шоу-бизнеса, — раздалось по радио. — Как стало известно нашей
Я убавила радио на прежнюю громкость и посмотрела на улыбающегося Макса. Новости показались ему веселыми?
— Макс, что у тебя с Федоровским? — с тревогой спросила я.
Мне хотелось знать, так ли все плохо, как говорил Алонсе. Макс откинулся на стуле и цокнул языком.
— Ничего хорошего, — вздохнул он. — Интернет кипит, концерты отменяются один за одним. Я как чувствовал, не хотел туда ехать. Лучше бы я тогда с тобой остался…
— Макс, ты все сделал правильно. — Мне хотелось поддержать его, отплатить той же монетой. — Если бы у меня был сын, такой как ты, я бы гордилась. И я тобой горжусь и восхищаюсь! Ты же понимаешь, что, если бы не в этот раз, он зацепил бы тебя в другой.
— Согласен, это было неизбежно. Но я подставил своих пацанов. Нужно было дважды подумать, прежде чем пиздить людей и ебать чужих жён. Последствия моих поступков с давних пор отражаются не только на мне, а на всех, кто меня окружает. Даже сейчас я обсуждаю это с бывшей женой, которой приходится волноваться из-за моих косяков. — Макс развел руками и засмеялся. — Пожинаю плоды ошибок молодости.
— Что-то ты не выглядишь расстроенным.
— Я? Я расстроен. Знаешь, как я расстроен? Эм… Бывает, не выспался нихуя, берёшь, сонный, пачку с кофе, а она кажется пустой. Ты заглядываешь в неё с таким замиранием сердца, что аж просыпаешься. Кофе же пиздец как хочется, а там как раз на одну порцию. Ты такой счастливый, победитель по жизни, варишь кофе, уже предвкушаешь, как будешь сейчас его пить, чувствуя на языке его вкус, а потом доливаешь туда молока, а оно свернулось, потому что прокисло. Все твоё счастье сворачивается, как молоко, и всплывает мёртвыми хлопьями в чашке… И ты такой: «Твою же мать»! И со психом выплескиваешь всё в раковину. Вот как я расстроен.
Я не знала, как реагировать на это сравнение. Я бы тоже, наверное, расстроилась. Тем не менее, Макс сейчас лукавил. Я знала, что музыка — это вся его жизнь, поэтому то, как Макс держался до последнего, было достойно похвалы.
— И часто ты сожалеешь о своих ошибках? — с улыбкой спросила я.
— Бывает, — пожал плечами Макс.
— А о нас с тобой?
— А ты считаешь, что наша любовь ошибка? — Макс говорил о нас не в прошедшем времени. — Да, я орал тогда, что зря с тобой связался, но это не так… Я сам не понимал, что несу… Мне нужно было свалить вину с себя на кого-то другого. Может быть, ты жалеешь, что со мной связалась? Я же так и не смог сделать тебя счастливой.
— Не жалею, — честно призналась я. — И это не правда, ты смог.
Макс
— Я жалею только о том, как мы расстались по-тупому. Я не должен был тебя отпускать. Нужно было найти выход из ситуации, уверен, он был. Даже ты пыталась спасти наш брак, а я… сдался, психанул, что ты так легко от меня отказалась. Я возомнил себя настолько невзъебенным чуваком, что тот факт, что я женился на тебе, должен был априори делать тебя счастливой и благодарной до конца дней. Такая честь! — Макс посмеялся сам над собой. — Но ты любила меня, именно меня, а не всю эту мишуру вокруг. Ева прицепилась, как пиявка… Такая взрослая, умная, рассудительная. На фоне твоего детского сумасбродства и авантюризма, этого вечного шторма, она выглядела тихой пристанью. Ты всегда была чокнутой и не предсказуемой. Я не мог знать, как начнется день и чем он закончится. Он мог вообще не заканчиваться, переходя в рассвет следующего дня. Когда я ушёл, громко хлопнув дверью, я почувствовал невероятное облегчение от того, что с меня свалилась такая большая ответственность, как семья. Это было обманчивое ощущение. Оставив тебя, я оставил и себя. Ввязавшись в отношения с Евой, я подумал, что с ней я снова обрел себя и семью. Ребенок… Сам не знаю, как так получилось. Я бухал очень. Потом снова навешал на себя обязательств, которые я должен выполнять. Я не допущу, чтобы мой сын рос без отца, как я. Я просто охуеваю от ее беременных капризов и токсикозов!
— Макс, ей просто хочется внимания. Мне кажется, все беременные такие.
— Знаешь, я не готов бегать ей в три часа ночи за клубникой.
— Вот поэтому я и не торопилась. Ты любишь её? — затаив дыхание, спросила я.
Моё сердце ухнуло. Я задала вопрос, на который боялась услышать ответ.
— Не знаю. Наверное. — Макс пожал плечами. — Не как тебя, по-другому. Ева она… другая.
— Ну, знаешь, любовь она разная бывает… Главное, чтобы тебе было хорошо, вам было хорошо.
— Главное, что ты у меня есть. Пожалуйста, не бросай меня одного!
— У тебя теперь есть семья.
— Ты тоже моя семья. Ты была у меня задолго до всего этого.
Макс с упорством ребёнка не хотел признавать нашего разрыва, но меня тронули его слова. Я обошла стол и обняла Макса. Он тоже обнял меня, и я спрятала лицо у него на груди. Мы оба не могли без прикосновений. Как сказал Станиславский, когда его попросили описать любовь глаголами: «Хотеть касаться». Трогать, обнимать, целоваться было обоюдной потребностью. Мне казалось это таким естественным.
— Макс, мне страшно, — прошептала я, запустив пальцы в его волосы.
Он отстранился, чтобы видеть мое лицо.
— Не бойся, глупенькая! Даже если все полетит к ебеням, я не пропаду. Пусть этот упырь хоть волосы на жопе рвёт, то, что я трахал его жену, уже не изменить. Оно того стоило. Тому, кто я есть сейчас, я обязан Алёне тоже. Так что это просто карма, закон уравновешивания. Как пришло, так и ушло…
— Может быть, Алёна смогла бы как-то повлиять на мужа? — предположила я.
— Думаешь, я стал бы её об этом просить?
— Ну, я же не знаю, что у вас были за отношения… Ты предпочёл мне об этом не рассказывать.
Я отстранилась от Макса и снова села за стол на своё место. Макс судорожно вздохнул и засунул руки в карманы брюк.
— Да нечего рассказывать. Отношений не было, — сказал Макс. — Бабе просто захотелось молодого тела. Трахались время от времени.
— Это не правда! Лёха сказал, что Алёна в тебе души не чаяла! А ты? Неужели ты совсем её не любил?