Музыка ножей
Шрифт:
— Как думаешь, сколько она выпила?
— Не знаю. Но, по-моему, немного. Точно ничего крепкого. Может, пару кружек пунша, ну еще, наверное, пивом заполировала.
— Это немного?
— За четыре часа? По-моему, нет.
— И ты, значит, повел ее в туалет на третий этаж, потому что на втором была очередь?
— Не, очереди не было. Просто все кабинки были заняты. Так она сказала. Я ж не проверял.
Инспектор останавливается на верхней площадке и листает блокнот. Наверное, хочет дух перевести, решает Джим. Из ванной выходит
— О, Пенек! Здорово, — хрипло бормочет он.
Мэдден хмурится, и Джим поспешно объясняет, что по выходным никто вообще-то рано не встает. На часах почти три.
— Пенек? — переспрашивает сержант.
Это они так по-идиотски фамилию Пинклоу сократили, сообщает Джим. Пока не окончилась неделя посвящения в братство, ему приходилось присаживаться на корточки и изображать пенек всякий раз, как его так называли. И даже плясать на корточках.
— Иногда, если вдохновение накатывало, получалось почти вприсядку, — гордо говорит Джим.
И тогда парни ржали, свистели и показывали пять. Значит, им нравилось.
Санузел на третьем этаже от санузла на втором ничем принципиально не отличается. Сержант оглядывается. Тут всего по паре: пара душевых кабинок, пара толчков, пара кабинок с ваннами. Похоже, ремонта не было лет двадцать.
— Не «Мариотт», — говорит Джим.
— Она совсем отрубилась, когда ты ее тут нашел? — спрашивает Мэдден.
— Я ее не находил. Я же вам по телефону уже рассказывал. Мне пришлось стоять и караулить ее под дверью. Уже минут пять прошло, а она все не выходит. Ну и я попросил Гвен Дейтон, знакомую девчонку, сходить посмотреть, что там и как.
— И она обнаружила, что Кристен без сознания?
— Да.
— Где она лежала?
Джим заходит и показывает место у батареи.
— Она вроде как сползла по стенке и так и сидела. А до этого наблевала в раковину. Мы решили, она отдохнуть пристроилась.
— И что вы сделали?
— Я похлопал ее по щекам. Не сильно… — Джим показывает на себе, как именно он ее ударил. — Потом водой ее полил. Ноль реакции. И я пошел вниз искать сестру.
Джим эту историю полицейским уже три раза рассказывал, но прямо на месте происшествия — в первый. Это, наверное, у мужика такая техника допроса, решает мальчик. Спрашивать одно и то же по сто раз. Но Джим держится. Ни разу не сбился. Завалил дядьку подробностями так, что тому, похоже, даже скучно стало. Рассказал, как он влюблен в Гвен Дейтон. А она его со своей подругой познакомила, Кейти Йоргенсон. На фига, спрашивается? Зачем ему эта Кейти сдалась?
— А дальше что было?
— Ну, как бы так сказать… некрасиво, короче, вышло.
Коган в четвертый раз пытается привлечь внимание Триш, и она наконец его замечает. Сердито смотрит ему в глаза, отворачивается и что-то кричит сыну, который плещется в бассейне.
Терпение Когана лопается. То, что Триш разозлилась,
— Я сейчас вернусь, — говорит он Кляйну.
— Брось, Тедди, наплюй и забудь. Оно того не стоит. Разорется сейчас, а мне потом с тобой играть. На хрен ты мне на корте такой злющий сдался?
— У меня в кармане плавок есть стаканчик. Тебе дать, чтоб ты со страху не описался?
— Очень смешно.
Коган шагает к бассейну. Триш видит его краем глаза, но делает вид, что ничего не замечает. Как ребенок, думает Тед. И почему люди так себя ведут? Он садится на шезлонг рядом с женой Кляйна, — садится, как на лошадь: спинка между ног, спортивные туфли упираются в асфальт. Наблюдает за детишками, на которых якобы смотрит Триш. Нарочно скребет ножками шезлонга по земле, подтаскивая его поближе к женщине. Словно горло прочищает, чтобы его заметили.
— Тедди, я с тобой не разговариваю, — напряженно произносит Триш, продолжая глядеть на бассейн.
Теду от нее всегда было как-то не по себе. Не то чтобы она была страшненькая, но описать ее знакомым совсем непросто. На свидании, скажем. Рассказываешь про Кляйна и Триш, про то, как они друг друга ненавидят (а что, отличная тема для разговора), и тут тебя девушка спрашивает, как они выглядят. С Кляйном-то никаких проблем. Симпатичный, только поседел рано. Картинку легко нарисовать. А вот с Триш все плохо. Сам Коган не считал ее привлекательной, но знал людей, которым она казалась красоткой. Поэтому рассказывал Тед о ней несколько более восторженно, чем думал. Довольно худая, метр семьдесят, волосы темные, глаза карие, нос слегка длинный… И быстренько переключался на ее характер, про который говорить было гораздо интереснее.
Глядя на нее, Тед понимает, почему Триш нравится мужикам. Иногда она действительно очень ничего. Правда, Коган всегда считал, что основной ее козырь — умение держаться. У Триш королевская осанка и острый ум. Поначалу Тед и Триш друг друга не любили, и от первого впечатления было очень трудно отделаться. В конце концов им удалось разглядеть друг в друге нормальных отзывчивых людей. И тогда, к их взаимному изумлению, выяснилось, что они с удовольствием проводят время вместе.
— Триш, ну что ты расстраиваешься? Я тебе ничего не сделал.
Она поворачивается:
— Спасибо хоть признаешь, что виноват!
— Я ничего такого не признаю. Я просто сказал, что ничего тебе не сделал.
Она пару секунд переваривает услышанное, потом хмыкает и тихонько обзывает его придурком.
— Хорошо, вот скажи мне, что честнее: сказать ей прямо все, что думаешь, или продолжить эти игры и затащить-таки ее в койку? — спрашивает Тед.
— Дело же не в этом, — отвечает она. — Дело в том, что так поступать жестоко. Ты же знаешь — ты ей понравился.