Музыкальная шкатулка Анны Монс
Шрифт:
— Похоже, ты права, — Игнат положил руки на спинку Ксюшиного кресла, и ей пришлось сесть прямо. Не хватало еще начальству пальцы отдавить! — В таком случае я вне подозрений. Я точно понятия не имел, где у тебя там что хранится.
Судя по россыпи документов на рабочем столе, по куче копий, вытащенных неизвестно откуда, Игнат говорил сущую правду. Ну, или ловко притворялся.
— И вообще, — он будто догадался о Ксюшиных мыслях. — У меня алиби есть… я с невестой был.
С невестой… вдруг ей стало грустно.
Беспричинно.
Или оттого, что у всех есть любовь, даже у этого несимпатичного мрачного типа, а Ксюше — не везет.
— И у тебя, пожалуй, тоже алиби имеется, — продолжил Игнат. — Ты вряд ли свою квартиру разгромила. Признавайся: есть там копии файлов?
— Есть.
Ксюша знала, что так делать запрещено, что это — нарушение правил техники безопасности и корпоративной этики и еще — прав клиентов, потому что им гарантировано неразглашение, а Ксюша берет — и выносит документы. Но после того, как в прошлом году система вдруг рухнула, погребя под обломками все архивы, да и ладно бы — только их, Ксюша решилась на должностное преступление.
Она с ужасом вспоминала те две недели, когда всем вдруг понадобились канувшие в Лету документы. Нет, лучше уж тихонько, на флешку… и Алексей Петрович был не против.
— Я так и думал, — Игнат сделал собственные выводы. — И флешку украли?
— Нет.
Ксюша носила ее с собой, на кольце с ключами. Флешка была железной и забавной, она на брелок походила…
— Надо же, — Игнат, не спрашивая разрешения, забрал у нее ключи. — Любопытная штучка!
Ее Ксюше Алексей Петрович подарил.
— Она не включится у чужого человека. На отпечатки пальцев настроена, — тихо пояснила Ксюша, чувствуя, как сильно она краснеет. И взгляд, брошенный в зеркало, подтвердил — да, покраснела, как майская роза.
Это ведь просто сувенир.
Из Германии.
И Алексей Петрович никогда бы не позволил себе ничего, что бросило бы тень на Ксюшину репутацию…
— Дай-ка я догадаюсь: у тебя хватило мозгов никому про флешку не рассказывать?
Ксюша кивнула, проглотив обиду. Говорит так, будто она дура полная!
— Не обижайся, — Игнат притянул второе кресло и сел так, что Ксюше пришлось подвинуться. — Ты не дура, ты просто наивная. Людям веришь.
Сказано это было престранным тоном. Выходит, что в глазах Игната вера в людей — это недостаток?
— Заводи свою шарманку.
Ну да, конечно, лучше уж заняться делом, чем размышлениями о новом странном начальстве. Флешка Ксюшу «узнала» и дала добро на доступ к хранившейся на ней информации. Нужный файл не исчез, чему Ксюша вряд ли удивилась бы. Она распечатала страничку и предложила:
— Давайте я буду диктовать номера, а вы — отмечать?
Тогда
— А… разве мы не должны сообщить полиции? — на всякий случай поинтересовалась Ксюша, но в ответ дождалась только хмыканья, непонятно что выражавшего. Вряд ли готовность делиться с полицией столь важными фактами.
Папка оказалась не такой уж и толстой. Всего двадцать три дела, из которых в папке, как и предположил Игнат, остались двадцать два.
— Перевертень, — с затаенным удовольствием прочитал он фамилию истца. — А это что значит?
Игнат ткнул в метку, поставленную Ксюшей.
— Это значит, что дело закрыто за смертью истца. Ну, то есть человека, чьи интересы мы представляли. Такое порою случается.
— Помнишь это дело?
Ксюша пожала плечами: немного. На самом деле она далека от юриспруденции, и многие разговоры, которые в офисе ведутся, ей совершенно непонятны. Но вот истца она помнила распрекрасно. И Стасово нежелание связываться с этим делом… и еще что-то было.
— Тогда пошли, — Игнат выкатил Ксюшин стул из-за стола прямо с ней, сидевшей в нем.
— Куда?
— Обедать. Я тебе — обед. Ты мне — рассказ. Идет?
Вряд ли это было удобно и этично — обедать с начальством, но Ксюша представила, как вернется домой и будет бродить по квартире туда-сюда, размышляя о том, виновата ли она в смерти Стаса или нет?
— Согласна.
— Вот и умница.
Он захватил очередной свой ужасный пиджак, на сей раз — какого-то уныло-болотного оттенка, с желтыми пуговицами и желтой же оторочкой на карманах. Хотелось бы знать, где Игнат их берет!
И запретить ему заглядывать в это страшное место!
Но какое Ксюше дело? У него невеста есть, пусть она о внешнем виде жениха и заботится.
— Какую кухню предпочитаешь? — поинтересовался Игнат.
А машина у него была солидной, какой-то гладкой, обтекаемой и сияющей, словно только-только с конвейера сошла. Ксюша ничего в машинах не понимала, но ее собственный «Матиз» рядом с этим монстром выглядел детской игрушкой.
— Мне все равно.
— Не кокетничай.
Она не кокетничает, ей действительно все равно. Но если он спрашивает, то…
— Главное, чтобы не жирно и без извращений.
Игнат только хмыкнул.
В итальянском ресторанчике, несмотря на раннее время, царил романтический полумрак. На столах стояли свечи и живые цветы в полукруглых вазах. Пахло свежим хлебом и еще специями, деревом и вином.
От вина Ксюша отказалась.
Она сок будет. И суп какой-нибудь… и пасту, которую он ей посоветует. Она верит, что плохого ей не посоветуют. А еще — десерт. И не надо на нее так смотреть, она — нормальный человек, у которого день с утра не задался.