Музыкант и Королева
Шрифт:
Анри не ответил и взглядом обратил внимание Элизабетты на карман, в который сунул письмо Эрона Конли. Покинув кабинет Клауса, он хотел прочитать его, а затем решить отдавать послание Элизабетте или нет, но вспомнил историю с дневником Маргариты и раздумал влезать в дела жены, предоставив ей возможность самой разбираться с председателем Большого Совета, уже бывшим.
«Интересно узнать реакцию Кеннета Пена. В больших играх не бывает случайных смертей. Венценосная бабуля Элизабетты не раз напоминала мне об этом и уговаривала воспользоваться услугами охраны. То ли
Элизабетта достала конверт, потрясла им в воздухе и убрала в карман халата:
– Не сейчас, – произнесла она, упав в объятия Анри. – Не могу думать ни о чем, кроме Эдди.
– Клаус сказал, что подозревает каждого в этом доме. И велел не распространяться о результатах расследования.
– Ты хочешь сказать, что среди нас шпион?
– Эдди никому не был известен, как наш сын. Впервые в жизни он вышел в свет на приеме и на фестивале, но по легенде. Клаус опрашивает всех, в том числе друзей и слуг. Охрана не выпустит из особняка никого, пока ситуация не прояснится…
– Хорошо, – сказала Элизабетта, решив, что никакое влечение и страсть к Кеннету Пену не заменит душевной теплоты, исходящей от вечного скитальца мужа. Он знал, как поддержать и на расстоянии.
– Я вызвал врача, а сейчас мы пойдем на завтрак, и ты поешь.
– Я не хочу, – возразила она. Анри спрятал телефон в кармане халата и открыл дверь.
– Нужно, вас двое и жизнь второго зависит только от тебя.
– А как Альберта?
– Альберта в комнате, позже отошлем к ней Энни. Надо же, впервые упрямство дочки сыграло ей на руку.
– А ты не уедешь на фестиваль? – с подозрением спросила она.
– Нет, я останусь с тобой. Веста и Мон обещали подменить.
«Мне нет оправдания … Я предала его… Жалею, что подалась собственной страсти…».
Анри поцеловал ее и вывел в гостиную.
После завтрака охранник, стоящий у ворот, нашел письмо в ящике и передал запечатанный конверт в дом. Клаус без спроса вскрыл письмо. За его взглядом и лицом следили Анри, Элизабетта, Жасмин, Мэтью Саммерс и Энни. Параллельно Энни руководила тремя служанками, которые убирали со стола. Клаус протянул письмо Анри.
Элизабетте удалось выхватить конверт в момент передачи. Вслух она зачитала содержание напечатанного на компьютере текста.
– Дети и няня у нас … и приписка … королева… Если хотите видеть сына и дочь живыми, просим меньше суеты в службе безопасности… А в качестве выкупа подойдет что-то материальное …. Догадайтесь сами, чего хотим мы …. В обеденном письме получите дополнительные инструкции, как передать выкуп … Если не догадаетесь сами…
Элизабетта смяла лист бумаги и бросила на стол.
– Мама, – раздался голос плачущей Альберты. Элизабетта оглянулась и увидела бегущую по ступеням лестницы дочь. Она была одета в пижаму в горошек. Волосы Альберта неаккуратно собрала в хвост, а мягкие тапочки спадали с маленьких ножек. За дочкой
Анри заметил, как Мэтью Саммерс изменился в лице. Жених Жасмин едва не подавился водой из стакана, которую пил, чтобы освежить горло.
– Все хорошо, – сказала Элизабетта и поцеловала Альберту в затылок. – Возвращайся в комнату. Энни поможет тебе.
– Нет, я не хочу идти в комнату. Громилы дяди Клауса везде, – она указала пальчиком на охранников. – И на балконе, и за дверью. Мне страшно с ними…
– Я попрошу Энни поиграть с тобой. С ней не будет страшно.
– Нет, я хочу быть с тобой и папой.
– Хорошо, только сходи в комнату с Энни и приведи себя в порядок, как полагается леди. И не спорь.
Альберта по-фирменному надула губы, схватила за руку Энни и ушла. Анри шепнул Элизабетте на ухо (со стороны казалось, что он целует ее):
– Пойду к Клаусу, нужно поговорить с ним. А ты понаблюдай за всеми, кто будет уходить из гостиной. За всеми.
Элизабетта слегка наклонилась и выпустила мужа, пообещав, что выполнит его просьбу. Анри не нужно было иметь глаз на спине и оборачиваться, чтобы увидеть, что редактор испытывает страх. Он не хотел расстраивать подругу Элизабетты подозрениями, но Клаус должен знать о сомнениях.
Эдди открыл глаза и увидел измученную Клариссу, прислонившуюся к стене. Они помещались втроем на широком двуспальном матрасе, голова Эдди лежала повыше, Элис пониже. Чтобы дети не замерзли, Кларисса прикрыла их пиджаком. Из небольшого окна дуло. Ночь оказалась прохладной, и чашка горячего кофе была бы не лишней. Эдди вытянулся, протирая оба глаза, и осмотрелся. Элис не просыпалась.
– Где мы? – спросил он. Комната с серыми стенами, погруженная в туман и сумрак, восторга не вызвала. Зато был слышен морской прибой и крик чаек.
Что случилось, Эдди не понимал, он помнил, как машина резко остановилась на дороге, затем хлопок, крик Клариссы, испуганные глаза Элис, которая схватила его за локоть, высокого темноволосого мужика с грязными руками. Запястье покрывала черная кожаная перчатка. Длинные пальцы торчали сквозь прорези. И белую дурно пахнущую тряпку, которую приставили насильно к носу. Эдди, теряя сознание, слышал как Кларисса просила не оставлять ее. Волосатый затащил няню в машину и велел помалкивать, грозя досрочным убийством детишек. Второго, худого и долговязого, Эдди видел мельком на месте водителя. Он курил толстую сигару и ухмылялся. Ноги у Эдди подкашивались. Третий тащил его и потерявшую сознание Элис. Он бросил детей на заднее сидение. Эдди увидел Клариссу и успокоился. Третий занял место рядом с водителем, а волосатому велели отогнать машину к выезду из Южного Города. Затем Эдди окончательно потерял сознание.